Ожерелье королевы
Шрифт:
Босир вздумал испугать их смелым поступком и бросился к лестнице уже не как должник, идущий за луидорами, а с видом взбешенного человека, кидающегося за оружием. Сбиры вскочили из-за стола и, верные своим правилам, побежали за Босиром, который тут же оказался у них в руках.
Он закричал; отворилась дверь, и на пороге комнаты второго этажа показалась растерянная, перепуганная женщина.
При виде ее агенты выпустили Босира и также вскрикнули, но это был крик радости, торжества, дикарского восторга.
Они узнали ту, что так сильно походила на королеву Франции.
Босир, вообразивший в первую минуту, что появление женщины их обезоружило, скоро испытал жестокое разочарование.
Положительный подошел к Олива и сказал тоном довольно невежливым, если учитывать упомянутое сходство:
— Ха-ха! Я вас арестую!
— Арестуете ее? — закричал Босир. — Почему?
— Потому что господин де Крон отдал нам такой приказ, — заявил другой агент, — а мы состоим на службе у господина де Крона.
Если бы молния ударила в эту минуту между двумя влюбленными, они меньше бы испугались, чем услышав эти слова.
— Вот что значит, — сказал Положительный Босиру, — быть недостаточно любезным.
Этот агент был слаб в логике, и его товарищ заметил ему:
— Ты не прав, Легриньё, — сказал он, — ведь если б Босир был полюбезнее, он показал бы нам эту даму и мы все равно задержали бы ее.
Босир опустил пылавшую голову на руки. Он даже не думал о том, что его двое слуг — лакей и кухарка — внизу у лестницы подслушивали эту странную сцену, происходившую на ступенях.
Ему пришла мысль, которая ему понравилась и ободрила его.
— Вы пришли затем, чтобы задержать меня? — спросил он у агентов.
— Нет, это вышло случайно, — наивно отвечали они.
— Все равно вы могли меня арестовать, а за шестьдесят луидоров согласны были оставить меня на свободе.
— О нет, мы намеревались спросить еще шестьдесят.
— И слову своему не изменим, — добавил другой, — за сто двадцать луидоров мы оставим вас на свободе.
— А… эту даму? — дрожа спросил Босир.
— О, это другое дело! — ответил Положительный.
— Она стоит двести луидоров, не правда ли? — поспешил сказать Босир.
Агенты снова рассмеялись зловещим смехом, который на этот раз Босир, увы, понял.
— Триста, — сказал он, — четыреста… тысячу луидоров! Но вы оставите ее на свободе.
Глаза Босира горели огнем.
— Вы ничего не отвечаете, — сказал он, — вы знаете, что у меня есть деньги, и хотите заставить меня платить. Это справедливо. Я дам две тысячи луидоров, сорок восемь тысяч ливров, целое состояние для вас обоих, но оставьте ее на свободе.
— Значит, ты очень любишь эту женщину? — спросил Положительный.
Теперь настала очередь Босира смеяться, и его иронический смех был так страшен, он так наглядно передавал безудержную любовь, пожиравшую это иссушенное сердце, что оба сбира испугались и решили принять меры предосторожности во избежание взрыва отчаяния, которое можно было прочесть в потерянном взгляде Босира.
Каждый из них выхватил по два пистолета и приставил их к груди Босира.
— И за сто тысяч экю, — сказал один из них, — мы бы не отдали тебе эту женщину… Господин де Роган заплатит нам за нее пятьсот тысяч ливров, а королева — миллион.
Босир поднял глаза к небу с выражением, которое смягчило бы любого жестокого зверя, кроме альгвасила.
— Идемте, — сказал Положительный, — у вас тут, наверное, есть какая-нибудь одноколка, что-либо с колесами; велите заложить эту карету для дамы, вы ей стольким обязаны.
— И так как мы добрые малые, — добавил другой, — то не будем злоупотреблять своей властью. Мы увезем также и вас для виду; по дороге мы отведем глаза в другую сторону, вы соскочите с одноколки, а мы заметим это только тогда, когда вы опередите нас на тысячу шагов. Разве это не добрый поступок, а?
Босир твердо ответил:
— Куда едет она, поеду и я. В этой жизни я никогда не расстанусь с ней.
— И в другой также! — добавила Олива, леденея от страха.
— Ну тем лучше, — прервал Положительный, — чем больше арестованных привозят к г-ну де Крону, тем он довольнее.
Через четверть часа одноколка Босира отъезжала от дома, увозя двух пойманных влюбленных с их стражами.
XXXII
БИБЛИОТЕКА КОРОЛЕВЫ
Можно представить, какое впечатление произвела поимка этой парочки на г-на де Крона.
Агенты, вероятно, не получили миллиона, на который надеялись, но есть основания думать, что они остались довольны.
Что же касается начальника полиции, то, потерев руки в знак удовольствия, он отправился в Версаль в карете, за которой следовала другая, наглухо закрытая и запертая висячим замком.
Это было на следующий день после того, как Положительный и его друг передали Николь в руки начальника полиции.
Господин де Крон велел обеим каретам въехать в Трианон, вышел из своей и оставил другую под присмотром своего старшего помощника. Он пошел к королеве, у которой заранее испросил аудиенцию.
Королева, которая за последний месяц не пропускала без внимания ничего из того, что ей сообщала полиция, немедленно исполнила просьбу министра; она с утра прибыла с небольшой свитой в свой любимый дом, на случай если бы потребовалось сохранение тайны.
Как только г-н де Крон был введен к ней, по его сияющему лицу она догадалась, что у него есть добрые вести.
Бедная женщина! Она давно уже видела вокруг себя одни мрачные лица, на которых нельзя было ничего прочесть.
В первый раз после тридцати ужасных дней радостно забилось ее сердце, вынесшее столько смертельных волнений.