Ожерелье королевы
Шрифт:
Другой мыл более сохранившиеся кресла.
Третий натирал вычищенные материи ароматичным мылом.
И при помощи этих уже бывших в употреблении составных частей они выпускали из своих рук ту прекрасную мебель, что можно купить лишь по случаю и которою любовалась теперь г-жа де Ламотт.
Господин Фенгре, заметив, что покупательница может увидеть все операции его служащих и не так благосклонно оценить товар, как того требовали интересы хозяина, закрыл стеклянную дверь во двор под предлогом, что даме может попасть в глаза пыль.
— Чем я могу, госпожа… — начал он.
— Графиня де Ламотт-Валуа, — небрежно подсказала ему Жанна.
Услышав этот звонкий титул, г-н Фенгре немедленно разнял пальцы, положил ключ в карман и подошел поближе.
— О, — сказал он, — здесь для вас, сударыня, нет ничего подходящего. У меня есть новая, прекрасная, чудесная мебель. Госпожа графиня не должна думать, что у дома Фенгре нет такой же роскошной мебели, как у придворного мебельщика, только потому, что наш находится на Королевской площади. Оставьте все это, сударыня, и перейдемте в другой склад.
Жанна покраснела.
Все, что она до сих пор видела, казалось ей очень хорошим, настолько хорошим, что она даже не надеялась приобрести что-либо из виденного.
Хотя ей, вне всякого сомнения, было приятно, что г-н Фенгре сразу составил себе о ней такое благоприятное мнение, но вместе с тем ее страшила мысль, как бы оно не оказалось чересчур лестным для нее. Она кляла свое тщеславие и пожалела, что не выдала себя за скромную буржуазку.
Но ловкий человек умеет при случае с выгодой выпутаться из затруднительного положения.
— Только не показывайте новой мебели, сударь, — сказала она, — мне ее не нужно.
— Вероятно, госпоже графине нужно обставить какую-нибудь квартиру для друзей?
— Вот именно, квартиру для друзей. И вы понимаете, что для этой цели…
— Конечно. Прошу вас выбирать, — отвечал Фенгре с обычным у парижских торговцев хитрым выражением, не видя никакой обиды для своего самолюбия в том, чтобы продавать по преимуществу старый товар, если есть возможность нажить на нем так же, как на новом.
— Вот, например, эта мебель золотистого оттенка, — сказала графиня.
— О, здесь всего десять предметов, сударыня.
— Комната не очень велика, — заметила графиня.
— Мебель совершенно новая, как вы видите.
— Новая… для подержанной.
— Конечно, — со смехом сказал г-н Фенгре, — но, какова она ни есть, она стоит восемьсот ливров.
Эта цена заставила графиню вздрогнуть. Как сознаться, что особа из дома Валуа может довольствоваться случайной мебелью, но не в состоянии заплатить за нее восемьсот ливров?
Она решила прикинуться обиженной.
— Да никто не говорит вам про покупку. Откуда вы взяли, что я стану покупать это старье? Я хочу взять ее внаем, да и то…
Фенгре сделал гримасу, так как клиентка постепенно все более теряла в его глазах. Дело шло не о покупке новой или хотя бы подержанной мебели, а о прокате.
— Вы желали бы взять всю эту золотистую мебель? — сказал он. — На год?
— Нет, на месяц. Мне надо устроить одного приезжего из провинции.
— Это будет стоить сто ливров в месяц, — сказал метр Фенгре.
— Вы, вероятно, шутите, сударь? Ведь при таких условиях эта мебель была бы оплачена мной через восемь месяцев.
— Не спорю, госпожа графиня.
— Так что же?
— Если бы она была куплена вами, то не была бы уже моей и, следовательно, мне не надо было беспокоиться об ее подновлении и ремонте… А все это чего-нибудь стоит.
Госпожа де Ламотт принялась соображать.
«Сто ливров в месяц, — сказала она себе, — это дорого… Но сообразим: или эта мебель через месяц окажется для меня слишком дорогой, и тогда я возвращу ее, не уронив себя во мнении мебельщика, или же через месяц я буду в состоянии заказать себе новую мебель. Я рассчитывала истратить от пятисот до шестисот ливров; но сделаем это на широкую ногу и истратим сто экю».
— Я беру эту золотистую мебель для гостиной с такими же занавесями, — сказала она вслух.
— Хорошо, сударыня.
— А ковры?
— Вот они.
— А что вы мне дадите для другой комнаты?
— Эти зеленые банкетки, дубовую вешалку, этот стол с витыми ножками и зеленые занавеси дама…
— Хорошо. А в спальню?
— Широкую прекрасную кровать с богатыми подушками и стеганым бархатным вышитым одеялом — розовым с серебром, голубые занавеси и каминный прибор, похожий на готический, но с богатой позолотой.
— А туалет?
— Отделанный малинскими кружевами. Взгляните на них, сударыня. Комод с изящными наборными украшениями, такую же шифоньерку, штофную софу, такие же стулья, изящный каминный прибор из спальни госпожи де Помпадур в Шуази.
— И за какую цену все это?
— В месяц?
— Да.
— Четыреста ливров.
— Ну же, господин Фенгре, не принимайте меня за гризетку, прошу вас. Таких людей, как я, нечего запугивать цифрами. Сообразите, пожалуйста, что четыреста ливров в месяц составляют четыре тысячи восемьсот ливров в год, а за эту сумму я могу иметь целый меблированный особняк.
Господин Фенгре почесал за ухом.
— Вы меня хотите отвадить от посещений Королевской площади, — продолжала графиня.
— Я был бы в отчаянии от этого, сударыня.
— Так докажите это. Я хочу дать за всю эту обстановку не более ста экю.
Жанна произнесла эти последние слова с таким апломбом, что у торговца явились надежды насчет будущего.
— Хорошо, сударыня, — сказал он.
— Но с одним условием, метр Фенгре.
— С каким, сударыня?
— Что все будет доставлено и устроено в том помещении, которое я вам укажу, сегодня же к трем часам.