Ожерелье любви
Шрифт:
Проводив мадам в Сиреневую комнату, Кассия подумала, что какой бы капризной ни была француженка, ей будет трудно здесь к чему-либо придраться. Комнату наполняли ароматы лилий и роз, а лучи вечернего солнца затопили ее золотистым сиянием. Вещи уже внесли наверх, и горничная успела открыть сундук. Мельком взглянув туда, Кассия заметила, что он полон чрезвычайно дорогих нарядов.
— Надеюсь, вы найдете все, что вам понадобится, — сказала она мадам де Сальре.
Та обходила комнату с таким видом, будто действительно искала к чему придраться, ' и даже не потрудилась ответить, поэтому Кассия обратилась к горничной по-французски:
— Если мадам что-нибудь потребуется, пожалуйста, скажите мне. Мы постараемся все устроить.
— Merci, madame, вы очень добры, — ответила пожилая женщина, и Кассии показалось, что она довольно добродушна. Оставалось только надеяться, что горничная поладит с Хамбером и Бетси.
Не желая оставаться здесь и лишней минуты, она поспешила выйти и только тогда увидела, что дверь комнаты Водяных Лилий была открыта и камердинер маркиза, выглядевший точно так же, как и следует французу, тоже раскладывает вещи маркиза. Войдя в спальню, она повторила фразу, сказанную горничной:
— Добрый день! Если месье что-нибудь понадобится, пожалуйста, скажите мне, и мы постараемся все устроить.
Камердинер, поднявшись, поклонился:
— Благодарю, мадам! Служить маркизу — честь для меня. Постараюсь со всем справиться своими силами.
Он говорил так дружески, что Кассия, улыбнувшись, призналась:
— Я думаю, вы скоро поймете, что мы живем очень уединенно, а слуги стары, поэтому, прошу, если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь спросить. Я сделаю все, что в моих силах.
Француз снова поблагодарил ее и казался настолько искренним и рассудительным, что Кассия немного успокоилась. Однако, думая, что Перри нужно помочь, она поспешила спуститься в гостиную. К ее удивлению, брата там не было. Маркиз стоял у окна со множеством переплетов в виде ромбов и глядел в сад.
— Я думала, Перри вернулся! — воскликнула Кассия.
— Надеюсь, ему понравились мои кони, — ответил маркиз. — Я купил их только позавчера у старого друга герцога Олдерстоуна.
— Я знаю, что у герцога прекрасные скаковые лошади, — не задумываясь, ответила Кассия, — но поразительно, что он продал вам такую чудесную упряжку! Я бы, скорее, ожидала, что он оставит их себе!
— Достаточно сказать, что я сделал ему весьма выгодное предложение, от которого он просто не смог отказаться.
— И часто вы так поступаете? — с любопытством спросила Кассия.
— Когда я добиваюсь чего-то, любая цена кажется мне приемлемой, — ответил маркиз. — Я норманн по крови и всегда получаю то, чего хочу.
Кассия вздохнула:
— Должно быть, чудесно, когда ты так богат. И в то же время… все достается слишком легко.
— Что вы хотите этим сказать? — осведомился маркиз. Кассия подошла к окну и взглянула на сад, который при ясном солнечном свете выглядел совершенно запущенным.
— Я думаю, — сказала она наконец после минутной паузы, — как тяжело остаться на свете без тех, кого любишь, и кто в трудную минуту мог бы тебе помочь, и в то же время как, должно быть, непередаваемо волнующе уметь достичь цели и исполнения желаний самому.
— Прекрасно вас понимаю, — кивнул маркиз, — но чего желаете вы?
Кассия едва не сказала правду:
— Желаю, чтобы вы купили бриллиантовое ожерелье!
Однако, испугавшись, что выдаст себя, она попыталась придумать желание, не зависящее от денег, которые должен дать маркиз. Но, к удивлению девушки, он прочитал ее мысли.
— Если не считать очевидного ответа, о чем еще вы мечтаете? — поинтересовался он.
Кассия вспыхнула, не ожидая такой проницательности, но в голосе гостя зазвучали циничные нотки:
— В отличие от большинства женщин вы, конечно, не можете сказать, что имеете все? Или в вашем случае истинной любви вполне достаточно?
Кассия не сразу поняла, что он хочет сказать, но, вспомнив, что маркиз считает ее женой Перри, поспешно пробормотала:
— Вы правы… конечно, правы: если есть любовь, остальное не имеет значения.
Говоря это, она взглянула на маркиза и успела заметить странное выражение, промелькнувшее в его глазах. Девушка почему-то почувствовала, что именно от таких бесед «по душам» предостерегал ее брат, и, окончательно смутившись, пролепетала едва слышно:
— Я должна посмотреть, все ли готово к ужину, и хотя уверена, что так говорить неприлично… пожалуйста… не опаздывайте… — И, подумав, что маркиз, конечно, удивится, добавила: — Я так старалась, и если кушанья будут испорчены, это окажется настоящим несчастьем!
Маркиз неожиданно весело и очень искренне рассмеялся.
— Ни за что не опоздаю, — поклялся он, и Кассия, понимая, что окончательно опозорилась как хозяйка дома и замужняя дама, метнулась к порогу и плотно прикрыла за собой дверь. И тут, к собственному облегчению, заметила входящего в дом Перри.
— Все в порядке? — спросила она.
— Никогда не видел таких прекрасных коней! — воскликнул Перри. — Обязательно посмотри, если выберешь время! Нужно каким-нибудь образом попытаться убедить маркиза, что они нуждаются в утренней пробежке.
Кассия затаила дыхание, но тут же нашлась:
— Не забудь напомнить ему, что у тебя… есть жена, которая очень любит… кататься верхом!
И, мило улыбнувшись, направилась к лестнице, говоря на ходу:
— Не опоздай к ужину! Тебе придется разливать вино. Я велела Хамберу ничего не делать, кроме как разносить блюда.
— Не забуду, — пообещал Перри, шагнув к гостиной.
Войдя в спальню, Кассия с облегчением подумала, что пока все идет довольно гладко, хотя еще предстоит немало волнений из-за ужина. Она с молниеносной быстротой переоделась, обнаружив, что материнское платье не только идеально сидит на ней, но и очень ей идет. Конечно, наряд далеко не так моден, как тот, который наденет мадам де Сальре, но зато кожа Кассии кажется в нем белоснежной. Она надела свое единственное украшение — черную бархатную ленточку с крошечным кулоном, недорогим, но очень красивым. Черный бархат красиво оттенял длинную грациозную шею и придавал Кассии вполне достойный вид.