Ожерелье любви
Шрифт:
Но времени думать о собственной внешности не оставалось. Пора заняться ужином. Причесавшись, Кассия поспешила на кухню узнать, не требуется ли помощь Бетси, но, к своему облегчению, обнаружила, что все в порядке. Днем Кассия приготовила первое блюдо, а также второе — несколько небольших форелей, пойманных Перри в озере, под французским соусом, красиво украшенных ломтиками лимона. Мать научила ее готовить борщ — русский суп со свеклой. Добавляя в подогретый борщ густые сливки, она с ужасом думала о громадном счете за взятые на ферме продукты к сегодняшнему ужину.
Закончив
— Пожалуйста, не сочтите это странным, но наш дворецкий слишком стар, а до столовой достаточно далеко, поэтому объявляю за него, что ужин готов.
Маркиз поставил на стол бокал, который держал в руке.
— Очень рад слышать это! — кивнул он. Перри предложил руку мадам де Сальре.
— Я еще не допила шампанское, — фыркнула та. Кассия поняла, что француженке нравится ставить окружающих в неловкое положение.
— Тогда позвольте мне захватить ваш бокал в столовую, — предложил Перри. Мадам ничего не оставалось, как принять предложенную руку и проследовать вместе с хозяином в столовую. Маркиз подошел к Кассии, стоявшей у двери, и сказал:
— Мне кажется, леди Фокон, это первый званый ужин, который вы даете после того, как стали замужней дамой.
— Почему вы так считаете?
— Вы очень хотите, чтобы он удался, и поэтому ужасно волнуетесь. Кроме того, вам страшно: а вдруг что-нибудь получится не так?
Кассия рассмеялась:
— Просто опасаюсь, что вы слишком разборчивы и найдете наши скромные усилия в области изысканной кухни ничтожными по сравнению с искусством кулинаров вашей страны.
— Предпочитаю ответить на это после ужина, — ответил маркиз, — но почему-то чувствую, что не ошибаюсь и вы знаете об изысканной кухне гораздо больше, чем хотите показать.
Кассия удивленно подняла брови. Неужели ему известно, что мать научила ее готовить французские блюда, которые так любил отец? Родители провели медовый месяц в Париже и навсегда полюбили эту страну и ее кухню, но Бетси так и не сумела угодить хозяину, и потому наиболее сложные блюда леди Фокон готовила сама, а Кассия всегда помогала матери.
Стол, на котором стояли серебряные канделябры, единственный источник освещения в комнате, выглядел необыкновенно роскошным. Кассия даже нашла время украсить центр стола цветами. Перри разливал вино, а старый Хамбер разносил тарелки с супом, по счастью, все еще горячим. Сначала Кассия была слишком взволнованна, чтобы есть. Маркиз доел суп и, отложив ложку, сказал:
— Великолепно! Должен поздравить вас, леди Фокон с первым блюдом!
— Вы мне льстите, маркиз, — запротестовала девушка, хотя чувствовала, что и второе блюдо удалось. Но именно в этот момент мадам де Сальре решила очаровать мужчин. В низком голосе зазвучали соблазнительно-хрипловатые нотки. Она флиртовала так искусно, что и маркиз, и Перри были полностью поглощены француженкой. Кассия оказалась в одиночестве, но это ее не волновало. По крайней мере она могла немного отдохнуть и не развлекать гостей. Мадам кокетливо хлопала сильно накрашенными ресницами; в ее устах каждое слово, казалось,
Кассия понимала: в действительности француженка вовсе не красива, но настолько неотразимо притягательна, что Перри не в силах оторвать от нее глаз. А что думает о мадам маркиз? Кассия не знала. Но, взглянув на гостя, заметила промелькнувшую во взгляде искорку и, как ей показалось, саркастическую усмешку на губах.
К концу обеда Кассия чувствовала себя словно на сцене, где все присутствующие играли то ли драму, то ли комедию и говорили дерзкие, пикантные, остроумные слова и фразы, написанные для них кем-то другим. Сама она была счастлива ролью слушательницы и с удовлетворением отмечала, что маркиз наслаждается вкусной едой.
Кроме всего прочего, гостям были предложены жареная баранина с овощами, типично английское блюдо, и холодное суфле, приготовленное собственноручно самой Кассией, под парижским соусом. Сыра, которым обычно заканчивается каждый обед во Франции, не было, зато девушке удалось состряпать английское сейвери, острую пряную закуску, подаваемую либо в начале, либо в конце ужина, которую так любил отец. Бетси оставалось только ее подогреть, и маркиз снова доел все, что было на тарелке. Ему, по-видимому, пришлись по вкусу как кларет, поданный к баранине, так и сотерн, подчеркнувший пикантность суфле.
Мадам де Сальре шептала что-то Перри на ухо, очевидно, не желая, чтобы ее услышали остальные, и маркиз обратился к Кассии:
— Теперь вы наконец можете успокоиться. И позвольте поблагодарить вас, мадам, за превосходный ужин: он совершенно такой же, какие мне доводилось едать в Париже, если не лучше. Поверьте, вы великолепная хозяйка.
— Вы скорее всего просто мне льстите, но я так рада слышать это!
— Где вы научились так хорошо готовить? Только не говорите, что английской кухарке удались все эти блюда, в каждом из которых есть нечто очень мне знакомое.
— Меня научила мать, — пояснила Кассия. — Родители проводили много времени во Франции.
Но тут же сообразила, что говорит как незамужняя девушка, и быстро добавила:
— То же самое можно сказать о моих свекре и свекрови.
— Я всегда считал, — заметил маркиз, — что англичане не одобряют браков между кузенами.
Кассия знала старое изречение, гласившее, что брак двоюродного брата и сестры должен оставаться бездетным, и сейчас, вспомнив об этом, застыдилась и покраснела.
— Мы троюродные брат и сестра, — тут же сочинила она, — и поскольку знали друг друга с детства, возможно, самым естественным было влюбиться друг в друга.
— И вы, конечно, очень-очень любите мужа? Он невольно взглянул в сторону Перри, явно увлеченного мадам де Сальре, которая что-то говорила так тихо, что ни маркиз, ни Кассия ничего не могли расслышать.
— Люблю. Очень люблю, — твердо ответила Кассия.
— И никогда не обращали внимания ни на кого другого? — продолжал допытываться маркиз.
— Что вы… нет… я не могла бы…
И снова поняв, что говорит о себе, мисс Кассии Фокон, поспешно поправилась:
— Мы всегда были вместе.