Озорные призраки
Шрифт:
— Интересно, что бы ты сделала?
— Я? — Гвен уставилась сквозь него затуманенным взглядом. — Ну, будь уверен, я бы…
Ее лицо внезапно изменилось, она уставилась куда-то через плечо Мазура с откровенным испугом. Мазур с профессиональной легкостью подавил естественное желание обернуться. Спросил только:
— Что?
Она тихонько сказала:
— Тот тип, что к тебе сегодня вечером приходил. Прямо к нам идет…
Он решил, что все же следует обернуться — медленно, без всякой паники — с чего бы вдруг?
Здоровенный широкоплечий субъект в белом костюме при
— Кого я вижу! — воскликнул незнакомец, ухмыляясь, и даже сделал такое движение, словно собирался распахнуть объятия, но в последний момент передумал. — Мой старый друг Дикки Дикинсон собственной персоной! С девушкой сидит, винцо потягивает…
Натуральнейший штатовский выговор, отметил Мазур машинально. Откуда-то с запада… или достаточно долго на западе прожил. Совершенно незнакомая рожа. В жизни не сталкивались. Может быть, какая-то ниточка из Пасагуа потянулась? Но почему в таком случае называет Мазура его нынешним имечком, а не пасагуанским?
Мазур преспокойно сказал:
— То ли у меня склероз, то ли я вас, любезный, и в самом деле впервые вижу… Не напомните ли, где это я удостоился чести завести знакомство? Потому что сам я решительно не могу припомнить…
— Да брось, Дикки, — без тени замешательства протянул незнакомец. — Точно, засклерозил, парень. Старых друзей не узнавать, ишь ты!
И он протянул руку, чтобы придвинуть к себе свободный стул — но Мазур проворно задвинул его ногой поглубже под стол, накрытый скатертью в сине-красную клетку.
Детина, такое впечатление, не обиделся, хотя жест был недвусмысленный. Ощерил в ухмылочке белоснежные зубы:
— Дикки, ну ты прямо как не родной…
— Слушай, парень, — сказал Мазур убедительно. — Я тебя знать не знаю. Иди своей дорогой, усек? Не знаю, что ты тут за игры играешь, но нет у меня никакого желания в них участвовать… Я понятно выражаюсь?
— Да что с тобой случилось, Дикки? — с напускной грустью процедил незнакомец. — Был человек как человек…
Ну ладно, сам напросился, подумал Мазур. Он повернулся, сделал повелительный жест, и к нему моментально подлетел официант, улыбчивый мулат в белой курточке, предупредительно вытянул шею:
— Сэр?
Мазур небрежно, через плечо, ткнул большим пальцем в сторону назойливого незнакомца и со всей светской небрежностью, на какую был способен, проговорил:
— По-моему, у вас приличное заведение? Как видите, я пришел с девушкой… Та разновидность секса, которую мне за деньги предлагает этот господин, меня решительно не устраивает. Постарайтесь ему это втолковать…
Мулат глазом не моргнул, но весь подобрался и, повернувшись к субъекту в белом костюме, сказал довольно жестко:
— Вы же слышали, сэр, этот господин
Вот теперь незнакомец, сразу видно, обиделся не на шутку. Процедил с неприкрытой угрозой:
— Нарываешься, Дикки…
Глядя на официанта наивно, простодушно, кротко, Мазур вопросил:
— Можете вы что-нибудь сделать, чтобы избавить нас от этого типа?
То ли мулат подал какой-то незаметный для посторонних условный сигнал, то ли процедура и без того была отработана до мелочей. Занавеска рядом со стойкой бара колыхнулась, из-за нее появился огромный негр, двигаясь удивительно плавно и бесшумно для своих габаритов, подошел к столику и остановился за спиной незнакомца, сложив ручищи на груди. Необъятный был негр, крайне внушительный, немногим уступавший габаритами великанскому шифоньеру в комнате Мазура. Незнакомец в белом костюме, отнюдь не хлюпик, рядом с этой громадиной откровенно не смотрелся. Негр возвышался над ним, превосходя в росте головы на три, а в ширину прямо-таки вдвое, он молчал, не двигался, взирая меланхолично, почти философски — но ситуация никаких двусмысленностей не таила.
Субъект в белом прекрасно понял прозрачный намек.
— Ну ладно, Дикки, еще встретимся… — сказал он многозначительно. Кивнул негру: — Всего хорошего, айсберг!
Насвистывая что-то, повернулся на каблуках и направился к выходу с беззаботным видом человека, вспомнившего о неотложном деле. Вышел, не оглянувшись.
— Досадное недоразумение, сэр, — поторопился заверить официант, а негр с тем же непроницаемым видом египетского сфинкса направился за занавеску.
— Что это за тип? — спросила Гвен тем же тоном подозрительной супруги, что с сегодняшнего дня как-то вошел у нее в привычку.
— Понятия не имею.
— Но он-то тебя знает?!
— Это он так говорит, — сказал Мазур беззаботно. — А я вот его впервые вижу…
С сомнением на него глядя, Гвен все же замолчала, тем более что официант принес очередное экзотическое блюдо. Вечер вовсе не казался испорченным окончательно, но Мазур порой ловил на себе ее обеспокоенный взгляд. Полное впечатление, что она всерьез встревожилась, а как там обстояло на самом деле, абсолютно неизвестно. Вполне могло оказаться, что эти двое прекрасно друг друга знали и играли одну игру…
Мазур не числил себя среди пророков и прорицателей, но у него уже стали появляться кое-какие пророчества касаемо самого близкого будущего. И, когда они через час с лишним вышли из ресторана, к стоянке такси он направился не прежней дорогой, а боковой, скверно освещенной улочкой, свернув туда так непринужденно и решительно, что Гвен своего мнения высказать попросту не успела.
Когда за спиной у них послышался свист, он ничуть не удивился — а когда навстречу из переулка выдвинулись четверо и проворно развернулись в шеренгу, недвусмысленно перегораживая улочку, Мазур ощутил нечто вроде скуки — очень уж это было знакомо и напоминало даже не боевые будни, а подростковые времена с битвами на танцплощадках и потасовками в проходных дворах. Совершенно та же методика, те же типажи, сплошная скука…