П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 2. Аграрная реформа
Шрифт:
Тем не менее даже после издания нового избирательного закона результаты выборов не стали абсолютно предсказуемыми. Как писал В.И. Гурко, в основание нового избирательного законодательства не был положен какой-либо принцип: ни национальный, ни классовый, ни сословный. Губернское избирательное собрание было как раз смешением национальных, классовых и сословных групп, чье представительство находилось в слабой зависимости от их пропорционального веса в обществе. В этом случае господство того или иного направления опять же зависело от случайных обстоятельств. Правительство стремилось поставить мало предсказуемый процесс выборов под свой контроль. Прежде всего оно пыталось оказывать посильное влияние на состав избирательных собраний.
III Дума была созвана 1 ноября 1907 г. Число депутатов в ней, по сравнению с I и II Думами, было сокращено с 524 до 448. Крайне правые имели в Думе 50 мест, националисты – 26, умеренные – 70, октябристы и примыкавшие к ним – 154, кадеты – 56, польское коло – 18, прогрессисты – 23, трудовики – 13, мусульманская группа – 8 и социал-демократы – 20. Председателем III Государственной думы до марта 1910 г. был Н.A. Хомяков, октябрист, сын известного славянофила
16 ноября 1907 г. П.А. Столыпин выступил в III Государственной думе с правительственной декларацией, где он обозначил вектор движения своего правительства на ближайшее время: «Правительство надеется обеспечить спокойствие страны, что даст возможность все силы законодательных собраний и правительства обратить к внутреннему ее устроению. Устроение это требует крупных преобразований, но все улучшения в местных распорядках в суде и администрации останутся поверхностными, не проникнут вглубь, пока не будет достигнуто поднятие благосостояния основного земледельческого класса государства. Поставив на ноги, дав возможность достигнуть хозяйственной самостоятельности многомиллионному сельскому населению, законодательное учреждение заложит то основание, на котором прочно будет воздвигнуто преобразованное русское государственное здание. Поэтому коренною мыслью теперешнего правительства, руководящею его идеей был всегда вопрос землеустройства. Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками – бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы» 147 .
147
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия первая. 1907–1908 гг. Стенографические отчеты. СПб., 1908. Ч. I. Стб. 307–312.
После этого начались прения. На первых порах все шло тихо и довольно мирно: лидер кадетов П.Н. Милюков, говоривший первым, хотя и старался «насолить» правительству и правым, но это ему, по обыкновению, не удавалось, и он снова сбивался на мелочи, опять перелистывал и перечитывал какие-то документы вроде постановлений дворянских съездов и организаций и, забывая главное – правительственную декларацию, моментами нагонял изрядную скуку. После него последовали не менее скучные ораторы. Наконец на трибуну поднялся депутат от партии кадетов Ф.И. Родичев. Он начал с повторений доводов П.Н. Милюкова, перешел на гражданские мотивы о патриотизме, национализме и закончил защитой польских интересов. Слова оратора: «Мы, любящие свое отечество… мы, защищающие порядок», – вызывали смех на скамьях крайних правых, и оттуда в ответ часто слышались напоминания о Выборгском воззвании. Выкрики с мест, не прекращавшиеся несмотря на неоднократные замечания председателя, видимо, еще сильнее взвинчивали Ф.И. Родичева; он становился все более и более резким, терял самообладание, злоупотреблял жестикуляцией – и, не находя подходящих выражений, выбрасывал неудачные афоризмы 148 .
148
Новое время. 1907. 17 ноября.
Когда Ф.И. Родичев, вспоминая выражение В.М. Пуришкевича о «муравьевском воротнике», сказал, что потомки его назовут это «столыпинским галстуком», зал в одно мгновение преобразился. Казалось, что по скамьям прошел электрический ток. Депутаты бежали со своих мест, кричали, стучали пюпитрами; возгласы и выражения негодования сливались в невероятный шум, за которым почти не слышно было ни отдельных голосов, ни звонка председателя III Думы октябриста Н.А. Хомякова (виден был только его качавшийся колокольчик). Полукруг перед трибуной мгновенно наполнился депутатами, а сидевшие позади оказались в первых рядах. Раздавались возгласы: «Долой, вон, долой!», «Не расстались со своим Выборгом! Выгнать его, немедленно вон!», «Нечестно, подло! Вы оскорбили представителя государя», «Мерзко, недостойно члена Думы, недостойно высокого собрания». Крики неслись со всех сторон. Октябристы, умеренные, правые – все столпились около трибуны, к которой тянулись десятки рук, и казалось, что зарвавшегося, забывшегося Ф.И. Родичева моментально силою стащат с трибуны. Несколько человек уже стояло за пюпитрами секретарей, а В.М. Пуришкевич порывался бросить в Ф.И. Родичева стаканом. Н.А. Хомяков, увидев, до какой степени разгорелись страсти, покинул трибуну и прервал заседание. За председателем удалились и остальные члены президиума.
Взволнованный, бледный П.А. Столыпин при первых же криках встал со своего места и, окруженный министрами, вышел из зала почти одновременно с Н.А. Хомяковым. За председателем Совета министров тотчас же поспешило несколько депутатов. Ф.И. Родичев все еще стоял на трибуне, краснел, бледнел, пробовал что-то говорить и затем будто замер, видя, что его выходкой возмущена почти вся Дума, за исключением, может быть, небольшой группы лиц. Наконец сквозь ряды депутатов к кафедре протиснулся высокий старик, кадет М.Н. Покровский, и прикрыл руками Ф.И. Родичева, который при несмолкавших криках: «Вон», «Долой», – спустился к своему месту и затем, окруженный кадетами, вышел в Екатерининский зал. Едва трибуна освободилась, на нее вбежал П.Н. Крупенский, постучал кулаком и стал переругиваться с левыми. В.В. Шульгин постарался увести не в меру разгорячившегося депутата 149 .
149
Новое время. 1907. 17 ноября.
Раздались возгласы: «По фракциям, по фракциям!» – и депутаты с шумом покинули зал. Крестьяне-депутаты больше всех других были взволнованы и удручены скандальной выходкой и сыпали по адресу кадетов весьма нелестными замечаниями: «Два года не дают работать… Оставались бы себе в Выборге, коли не отучились ругаться», «С первых шагов снова делают скандалы». Сами кадеты только разводили руками и почти не находили оправданий для непонятного выступления своего однопартийца. «Он не обобщал, а говорил лишь о потомках В.М. Пуришкевича», – только и могли сказать кадеты, видимо крайне недовольные скандальным инцидентом. Во время перерыва правые, умеренные и октябристы в своих фракционных заседаниях пришли к одинаковому решению – применить высшую меру наказания и исключить Ф.И. Родичева на 15 заседаний. Н.А. Хомяков, не желая допустить никаких прений, предвосхитил это, и Дума громадным большинством против 96 голосов левых, поляков и кадетов исключила Ф.И. Родичева на 15 заседаний. Н.А. Хомяков перед этим решением напомнил, что в руках депутатов священный сосуд, неприкосновенность которого каждый должен хранить, как самого себя. Ф.И. Родичев в большом смущении произнес свои извинения и просил верить в их искренность. Дума под конец устроила бурные овации П.А. Столыпину, оставшемуся на своем месте до конца заседания.
Во время перерыва стало известно, что П.А. Столыпин, взволнованный неожиданным оскорблением, вызвал Ф.И. Родичева на дуэль. В комнату председателя Думы Н.А. Хомякова явились государственный контролер П.А. Харитонов и министр народного просвещения П.М. Кауфман и просили передать об этом Ф.И. Родичеву, который не заставил себя ждать. Извинение происходило в присутствии министров, Н.А. Хомякова и саратовского депутата П.Н. Львова. Ф.И. Родичев признавался, что он совершенно не имел в виду оскорбить главу кабинета, что он искренне раскаивается в своих выражениях, которые не так были поняты, и просит его извинить. «Я вас прощаю», – сказал П.А. Столыпин, и объяснение было закончено. П.А. Столыпин был при этом крайне взволнован, а Ф.И. Родичев казался совершенно подавленным. Известие о том, что председатель Совета министров принял извинение, быстро облетело залы и внесло успокоение. Тем не менее выражение «столыпинский галстук» сохранилось и стало «крылатым».
Обсуждение Указа 9 ноября 1906 г. началось в Думе 23 октября 1908 г., то есть спустя два года после того, как он вошел в жизнь. Правительство намеренно не спешило с этим, казалось, самым спешным и главным для них вопросом: они хотели, чтобы указ успел пустить глубокие корни, стать необратимым. В общей сложности обсуждение его шло более полугода. Выступило полтысячи ораторов, не считая прений в Аграрной комиссии, предшествовавших пленарным заседаниям. Уже сам этот факт, а также ожесточенность, с которой шли думские дебаты, свидетельствуют о том, что все классы и партии русского общества отчетливо понимали: новый правительственный аграрный курс имеет жизненно важное значение для исторических судеб страны и, следовательно, для них самих 150 . В основе реформы лежало намерение дать крестьянскому вопросу либеральное решение.
150
Аврех А.Я. П.А. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Политиздат, 1991. С. 68.
Докладчиком Аграрной комиссии стал октябрист С.И. Шидловский. «Во всяком случае могу с уверенностью сказать, – писал он много лет спустя, – что ближе меня едва ли кто-нибудь из членов Думы стоял к Указу 9 ноября, так как мне же пришлось проводить его и через Земельную комиссию, и через Государственную Думу, не считая всех предварительных переговоров с Государственным Советом, правительством и проч.» 151 . С первых же слов он был вынужден признать, что еще совсем недавно идея конфискации помещичьей земли находилась в плоскости практического решения, а в настоящий момент продолжает оставаться заветной крестьянской мечтой. Отвергая такой подход в принципе, докладчик противопоставил ему идею личной крестьянской собственности на землю. Только такая собственность выведет крестьянина из нужды, сделает из него свободную личность. «Если кто действительно желает обращения нашего государства в правовое, – утверждал он, – тот не может высказаться против личной собственности на землю». Перейдя к вопросу о малоземелье, С.И. Шидловский использовал следующие аргументы: ограниченностью территории и экстенсивным, рассчитанным на большую площадь, характером крестьянского хозяйства. Отсутствие подлинной хозяйственной культуры создавало у крестьян «веру в пространство». Эта «вера в пространство в нашем народе, – вынужден был признать он, – еще очень сильна… крестьянство в пространство верит как в единственного целителя всех недугов… поэтому уничтожение этой веры в спасительное пространство должно быть приветствовано». Не надо захватывать помещичью землю, убеждал крестьян С.И. Шидловский, «вступать из-за ее захвата в кровопролитную войну было бы верхом безрассудности… Среди крестьян популярна мысль об экспроприации частновладельческих земель без выкупа. Помимо других соображений, захват чужого имущества неминуемо оттолкнет от крестьянского хозяйства всякого рода капиталы и уничтожит в корне все виды кредита, а это для них гибель» 152 .
151
Шидловский С.И. Воспоминания. Берлин, 1923. Ч. 1, 2. С. 133.
152
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия первая. 1907–1908 гг. Стенографические отчеты… Стб. 171, 175, 189–191.