П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 2. Аграрная реформа
Шрифт:
Пассивным избирательным правом обладали все лица, соответствовавшие условиям приобретения активного избирательного права в своей курии. Для избрания требовалось личное согласие кандидата. Чиновники, состоявшие на государственных должностях и избранные в Думу, были обязаны оставить службу. Депутатами не могли быть избраны лица, не владеющие государственным (русским) языком.
Одновременно с подготовкой создания Государственной думы была проделана работа по изменению Основных законов Российской империи. Новый вариант Основных законов был подписан Николаем II 23 апреля 1906 г. Эти законы подтверждали незыблемость самодержавия, царь сохранил право издавать законы, руководить внешней политикой, армией, флотом, назначением высших чиновников. В компетенцию Государственной думы входило принятие, отмена и рассмотрение законов, за исключением Основных государственных законов, право пересмотра которых принадлежало исключительно императору. Проекты законов, одобренные думой, поступали на обсуждение Государственного совета. Принятые обеими палатами, они направлялись на утверждение царя. Законопроекты, не принятые Государственным советом или Государственной думой, признавались отклоненными. Свод Основных государственных законов устанавливал равенство обеих палат в процессе законотворчества. В компетенцию Думы входили: законодательная деятельность, утверждение бюджета и контроль
Государственная Дума избиралась сроком на 5 лет. Общая численность депутатов определялась в 524 человек, которые выбирались от 88 губерний и областей. Из них 36 депутатов выдвигались от 26 крупнейших городов, а остальные 488 – от городов и сельской местности (уездов) вместе. От общего числа депутатов на долю центральных губерний приходился 401 человек, Сибири – 20, Прибалтийских губерний – 11, Польши – 36, Средней Азии – 22, Кавказа – 29. Кроме этого, один депутат представлял войсковое население Сибирского казачьего войска, располагавшегося на территории Семипалатинской и Акмолинской областей и Томской губернии; еще один – от Амурского и Уссурийского казачьих войск; два – от калмыков и киргизов, проживавших в Астраханской и Ставропольской губерниях, и, наконец, один – от православного населения Люблинской и Седлецкой губерний (Холмская епархия). Финляндия своих представителей в Думе не имела, так как у нее был свой собственный парламент (Сейм) 84 . Царь имел право досрочно распустить Думу.
84
Раковский О.Ю. Государственная Дума и политические партии. М., 1907. С. 4.
2.2. I Государственная дума: «дума народного гнева»
Выборы в I Государственную думу прошли в марте–апреле 1906 г. Они стали первым экзаменом на политическую зрелость для только возникших в России политических партий и союзов. Основная борьба за голоса избирателей развернулась между представителями Конституционно-демократической партии, «Союза 17 октября», «Союза русского народа». Социал-демократы и эсеры выборы бойкотировали, надеясь на новый революционный подъем в стране. Организованно, дисциплинированно, «на европейский манер» выборы в I Государственную думу вели только кадеты. Они самым внимательным образом изучили опыт избирательных кампаний тех государств, где парламентская демократия насчитывала уже не один десяток лет: Великобритании, Франции, США. Октябристам не удалось разработать четкой предвыборной программы, и они стремились компенсировать это агитационно-пропагандистской работой с широкими слоями населения. Еще менее успешно действовали ультраправые. Первые думские выборы обнаружили абсолютную неподготовленность правомонархического лагеря к избирательным баталиям: острую нехватку агитационной литературы, внятно и доступно излагавшей основные положения предвыборных программ; полное отсутствие талантливых ораторов, способных воздействовать на избирателей; катастрофическое неумение грамотно вести дискуссии с политическими соперниками 85 .
85
Патрикеева О.А. Выборы в I Государственную Думу Российской империи: столицы и провинция // Труды ист. фак-та Санкт-Петербург. ун-та. 2010. № 1. С. 35.
Кадет Н.Ф. Езерский вспоминал: «К началу избирательной кампании, приблизительно в середине февраля, страх перед всеобщей революцией значительно ослабел, красный призрак побледнел от времени и от собственных неудач. Напротив, произвол правительства стал расти пропорционально уменьшению опасности. Очевидно было желание вернуться на старый путь, обратить в мертвую букву Манифест, принципы которого начали уже проникать в сознание народа и из партийного лозунга обращаться в национальный символ веры. Свежо было еще предание о Дальнем Востоке; по мере увеличения сознательности росло недовольство старым порядком, который не хотел умирать. Все это создавало ярко оппозиционное настроение. Даже у тех, кто был запуган революцией, рождалось сознание, что предотвратить ее можно только путем своевременных реформ, а их-то и не желало правительство. Вместо амнистии и умиротворения после победы оно стало сводить счеты с противником за все грехи эпохи освобождения. Чем больший круг лиц захватывали репрессии, тем шире становился и круг оппозиции. Не традиционный студент и интеллигент подвергался теперь преследованию, а рядовой рабочий, подлинный пахарь: народ почувствовал на себе самом всю тяжесть политического бесправия. Таким образом, широкие слои населения были если не революционизированы, то отброшены в оппозицию, когда открылась выборная кампания» 86 .
86
Езерский Н.Ф. Государственная Дума первого созыва. Пенза, 1906. С. 3–18.
Другой кадет, А.А. Кизеветтер, писал: «Март прошел уже прямо в каком-то вихре. Митинги происходили ежедневно… Крайне левые партии бойкотировали выборы и не выставляли своих кандидатов, их ораторы выступали на митингах только для пропаганды своих взглядов» 87 . Октябрист С.И. Шидловский свидетельствовал: «Говорили много о западноевропейских порядках, причем ораторы доказывали, что все они устарели, и почему-то особенно часто упоминалось о Новой Зеландии. Одним словом, происходило нечто в достаточной мере хаотическое и весьма возбужденное. Среди составлявших большинство крестьян весьма определенно намечалось настроение не выбирать господ, но относительно того, кого выбирать, ничего определенного не выяснилось… Настроение было таково, что предпочитали шуметь и митинговать, чем делать дело» 88 .
87
Кизеветтер А.А. На рубеже столетий: воспоминания: 1881–1914 гг. М., 1996. С. 265–289.
88
Шидловский С.И. Воспоминания. Берлин, 1923. Ч. 1. С. 100–105.
Трудовик Т.В. Локоть смотрел на первую думскую кампанию несколько по иному: «Как бы то ни было, но наряду с торжественными заявлениями о свободе выборов были приняты и «зависящие меры» домашнего порядка для законного пресечения и предупреждения нежелательных влияний – прежде всего, конечно, на предвыборных собраниях. Устраивать предвыборные собрания вообще было чрезвычайно затруднительно. Полиция, этот властитель провинции, вообще не одобряла стремление обывателей устраивать собрания, а тем более обывателей, за которыми была хоть тень репутации «беспокойных», то есть принадлежащих или примыкающих к воззрениям всех партий левее Союза 17 октября. Сторонники же партий вправо от кадетов предпочитали или устраивать келейные, домашние собрания, на которых участвовали только избранные обыватели и обсуждались только способы устранения намечавшихся избирательных трудностей, или же прямо обделывать такие дела, как невключение в списки нежелательных избирателей, способы возможно меньшего осведомления избирателей о выборах, наконец, другие простейшие способы привлечения сторонников и устранения противников. В тех случаях, когда в руках «правых» находилась власть – городские головы, председатели земских управ, – подобные дела и способы до известной степени удавались, особенно если среди обывателей не находилось достаточно энергичных «левых», которые могли бы парализовать махинации «правых». А ведь недостаток энергичных «левых» в провинции или парализованность их действий благодаря воздействию администрации – явление слишком обычное и общеизвестное. Предвыборная картина в провинции поэтому сплошь и рядом представлялась почти совершенно мертвой» 89 .
89
Локоть Т.В. I Дума: статьи, заметки и впечатления бывшего члена Государственной Думы. М., 1906. С. 96–106; Выборы в I–IV Государственные Думы Российской империи (Воспоминания современников. Материалы и документы)… С. 280–285.
Активный участник право-монархического движения в Москве Б.В. Назаревский совершенно по другому воспринял первые выборы в Думу. Так, в частности, он отметил, что «коренная народная масса осталась глубоко равнодушной к выборам. Если в Москве на выборы явилось сравнительно с другими городами очень много народу, то в провинции, наоборот, в дни выборов большинство сидело дома, как будто совершенно не отдавая себе отчета, к чему назначены эти выборы и зачем нужна будет впоследствии сама Государственная Дума… крестьяне… молчали и только прислушивались, что… говорили другие. А ведь голос-то русского крестьянина был наиболее нужным, был наиболее ценным. Вековой молчальник так и не высказался, так и не услышали его ни Россия, ни царь… От имени крестьянства брались говорить очень многие, некоторые из них, вроде Аладьина, Жилкина, Аникина – даже крестьяне по происхождению, но только по происхождению, по паспорту и не больше. Все эти мнимые крестьяне давным-давно оторвались от матери сырой земли, давно позабыли, да, наверно, и не знали никогда, каковы настоящие, насущные нужды крестьянства, в чем легла его вековая печаль, его бесконечная тоска о лучшем будущем» 90 .
90
Назаревский Б.В. Перед выборами. М., 1906. С. 1–13.
Всего в I Государственную думу было избрано 448 депутатов, представлявших преимущественно либерально-буржуазные и демократические партии: 153 – кадета, 107 – трудовиков, 70 – «автономистов» (депутатов национальных окраин: польская группа – 32, группа западных окраин (украинцев) – 20, литовская – 7, латышская – 6, эстонская – 5), 13 – октябристов, 105 – беспартийных и семь прочих 91 . В целом I Дума оказалась слишком радикальной, более «левой» по политическим воззрениям, чем этого ожидали царь и его окружение. Особенно выделялись депутаты-трудовики, которые вообще потребовали конфискации помещичьих земель. 26 апреля 1906 г. министром внутренних дел был назначен саратовский губернатор П.А. Столыпин. Назначение П.А. Столыпина на пост министра внутренних дел и открытие Думы, состоявшееся 27 апреля 1906 г. (то есть на следующий день), фактически совпадало по времени.
91
Боиович М.М. Члены Государственной Думы (Портреты и биографии). Первый созыв 1906–1911 гг. М.: Товарищество И.Д. Сытина, 1906. С. XXIV.
Работать Государственная дума должна была в столице Российской империи г. Санкт-Петербурге в Таврическом дворце, который находился на месте дома Г.А. Потемкина (третьего мужа императрицы Екатерины II). В 1783 г. Екатерина II приказала архитектору И.Е. Старову построить на месте данного дома «роскошный дворец наподобие Пантеона» и назвать его Таврическим (в честь взятия Тавриды, то есть Крыма) и подарить его Г.А. Потемкину – «великолепному князю Тавриды». После этого она выкупила этот дворец за 460 тыс. руб., но в феврале 1791 г., когда Г.А. Потемкин вернулся в столицу после победы под Яссами, опять подарила ему. Однако 5 октября 1791 г. Г.А. Потемкин умер, и дворец был опять выкуплен в казну. В 1797 г. при Павле I Таврический дворец был передан конно-гвардейскому полку, а все вещи были перевезены в только что отстроенный тогда Михайловский замок. В 1802 г. по указанию Александра I дворец был восстановлен в прежнем виде 92 . В середине и конце XIX в. у дворца не было строго определенного назначения. Иногда здесь проживали те или иные члены императорской фамилии, у которых не было собственного «именного» дворца. Время от времени здесь селили почетных гостей русского императора, и не только иностранных. Например, в 1826 г. Мария Федоровна пригласила пожить во дворце придворного историографа Н.М. Карамзина; здесь же он и умер. В конце XIX в. и начале XX в. в Таврическом дворце проводились общественные мероприятия, балы и другие торжества. В 1906– 1910 гг. интерьеры здания изменили в связи с размещением в нем Государственной думы.
92
Там же. С. XXV–XXX.
Согласно воспоминаниям В.А. Маклакова, «состав Думы наглядно отразил… главную черту этого времени – моральное крушение старого строя. Сторонников его в чистом виде в Думе не было вовсе. Репутация консерватора тогда губила людей. Даже такие исключительно популярные, легендарные люди, каким был Ф.Н. Плевако, по этой причине не прошли по Москве. На правых скамьях, на которых мы видели позднее Пуришкевича, Маркова и Замысловского, сидели такие заслуженные деятели освободительного движения, как граф Гейден или Стахович. Они сами не изменились ни в чем, но очутились во главе справа. Эта правая оппозиция в Думе выражала подлинное либеральное направление; именно она могла бы безболезненно укрепить в России конституционный порядок» 93 .
93
Маклаков В.А. I Государственная Дума (Воспоминания современника). Париж, 1939. С. 32.