Паблисити Эджэнт
Шрифт:
– Потом я повстречал вас в коридоре больницы и понял, что вы сами ни черта не знаете, и решил подождать немного, перепроверить ещё раз, а там уж и сообщить куда нужно. Я даже попытался навести о вас справки, кто вы, где работаете и всё такое, но вместо ответа ко мне пришёл очень странный человек и очень убедительно попросил никому, ничего не говорить. Этого человека звали Эррат, и я думаю, вы его знаете.
– Я кивнул.
– Тогда вы пони-маете, почему я не смог ему отказать.
Буквально на следующий день явились товарищи из соответствующих орга-нов, я им выдал липовый анализ веществ находившихся
– Доктор переменился в лице и крепче стиснул ствол ружья.
– Сначала таким интеллигентным показался, обходительным..., знаете Василий Алек-сандрович, это демон, а я в них не верил, а они оказывается есть. Воплоти.
– Мне Лида рассказывала, что вы с ним куда-то ушли, куда?
– Кморин замо-тал головой.
– Не спрашивайте, всё равно не отвечу, скажу только, что проклял тот день когда Протасов уговорил меня положить вас в моё отделение.
– Он замолчал на секунду, но быстро собрался и выпалил на одном дыхании.
– Я отдал ему вашу кровь, что брал для анализов, и рассказал всё, что знаю о вас, об Эррате, Протасове, я не мог не рассказать, такой боли просто не вынести, хотя он мог и не причинять мне её, он мог просто прочитать мои мысли и всё!
– Успокойтесь, подумаешь кровь...
– Подумаешь!? Да вы знаете, что они могут теперь с вами сделать!?
– Что?
– Всё! Абсолютно всё! Поймите они не люди, они как с другой планеты, и знания их намного превышают наши, а их опыт в принуждении человека к покорности вообще не имеет себе равных, а уж боль они могут причинить такую, что и самому лютому врагу не пожелаешь!
– Да не орите вы в самом деле, а то вломятся эти...
– Не вломятся.
– Почему?
– А вот.
– Он встал, вытащил из-под кровати ящик и, поставив его на стол, от-кинул крышку.
– Смотрите, эту вещь дал мне Эррат, когда освободил меня из лап Пехкавора, предварительно раскатав его в лепёшку. Он сказал, пока этот ларец со мной, ничего плохого произойти не сможет, может врал, может нет.
– Когда это было?
– Возможно дня четыре назад, точнее сказать не берусь, после пыток этого урода в голове всё перемешалось.
– Значит, не сгорел Эррат на работе? Чего-то в этом духе я ожидал, если Кморин конечно дни не перепутал.
Я пригляделся к эльфольку и заметил, что крышка у него приоткрыта.
– А кто его открывал?
– Я. Интересно стало, что это за штука такая, которая способна меня от таких монстров уберечь.
– Открыть ларец не возможно, как вам это удалось?
– Сам не знаю, залюбовался им, это же настоящее произведение искусств, шедевр если хотите. Уж поверьте мне, я не всю жизнь мечтал доктором стать, мой отец, дед, прадед, дядя, все они были художниками и ювелирами и меня, соответственно готовили к этой профессии, так вот, что я вам скажу, это удивительная вещь, и работа мастера просто потрясающая. Одного толь-ко не могу понять, когда его сделали.
– Что в нём?
– А вот.
– Доктор аккуратно открыл ларец и достал из него музыкальный ин-струмент из чистого золота с серебряными струнами, чем-то похожий на ли-ру.
– Что это?
– Удивлению моему не было предела, я даже о фанатиках за окном на секунду позабыл.
– Это фОрминга, древнейший музыкальный инструмент из семейства лиро-образных, по легендам сам Аполлон играл на подобном, хотя в большинстве известных нам изображениях его упорно рисуют с лирой. Наверно она просто красивее.
– Это да.
– Изящности инструменту, явно не доставало, но было в её грубых, даже можно сказать примитивных формах, нечто притягивающее, этакое первобытное совершенство. Я хотел коснуться её, но Кморин перехватил мою руку.
– Я думаю не стоит, после того как я взял пару аккордов, вся эта свистопляска - он ткнул пальцем за окошко - и началась. Буквально через полчаса явились первые одурманенные, я даже попытался им управлять, эта вещь оказывается производит на них просто магическое действие, они становятся послушными до безобразия, но когда их стало больше, всё начало выходить из-под контроля и единственное чего мне удалось добиться, так это запретить им сюда входить.
– А тот человек, которого они порвали, кто он?
– Сергей? Водитель, он мне солярку привёз.
– Такое количество? Зачем?
– Внутри меня росло нехорошее подозрение.
– Вы хотели всех их сжечь?!
– Доктор молчал.
– Они же люди! Вы наверное со-всем сума съехали...
– Они не люди! Они фанатики, вы сами видели, на что они способны!
– Доктор! Ты псих!
– Да не орите вы! Я уже понял, что это не вариант! Спалю я эту горстку, а ос-тальные!? Сколько там их!? Тысячи! Десятки, а может и сотни!? Что я с ними сделаю!? Всех не сожжёшь.
– Я недоверчиво закрутил головой, не представ-ляю, что должно случиться с человеком, что бы он решился на такое.
Он аккуратно начал укладывать инструмент обратно в эльфольк, как неда-леко от дома прогремел взрыв. Несколько стёкол в окнах со звоном треснули и посыпались в комнату, а я, инстинктивно пригнув голову, заметил как форминга вылетела из дрогнувших рук Кморина, и ударилась об пол одним из своих рогов.
По пространству разнёсся низкий, протяжный, выдавивший из лёгких весь воздух звук. Всё вокруг на какие-то мгновения замерло, потеряло цвет, сде-лалось спрессованным, сжатым как пружина, в которой чувствовалась такая сила, которая способна вышвырнуть с орбиты даже Юпитер.
Я увидел выпученные глаза Кморина, изумлённо смотрящие на свои скрю-ченные руки, искривлённый рот, замерший в немом крике, всё это показа-лось мне застывшей маской смерти, в которой я разглядел надвигающуюся катастрофу.
Через долгую, похожею не вечность секунду, когда ты уже сам хочешь, что бы всё ЭТО, наконец, закончилось хоть как-нибудь, мир взорвался!
На улице взвыли одурманенные люди и повалились на землю, зажав уши руками, а затем они впали в безумство как гении, услышавшие в божествен-ном произведении фальшивую, да нет, не просто фальшивую, а НАМЕРЕННО ФАЛЬШИВУЮ НОТУ!