Пациент скорее жив
Шрифт:
– А вам не кажется, что в вашем присутствии он станет более осторожен? Просто не будет предпринимать ничего, что может вызвать хоть малейшее подозрение, и все, – возразил Павел.
– Если Урманчеев настолько жаден, насколько мы предполагаем, ему придется себя выдать! – выдвинула я свои аргументы. – Возможно, он и не начнет новую аферу, но если какие-то старые еще не закончены, вряд ли от них откажется.
Павел с сомнением покачал головой. Затем снял очки и принялся неторопливо протирать их салфеткой. От нетерпения
– А вдруг снова попытается избавиться от вас каким-то образом? Я не утверждаю, конечно, что именно Урманчеев стоял за покушением на вас, Агния…
– Если покушение и в самом деле имело место, – быстренько вставила я.
– Разумеется, разумеется… Так вот: а если он опять предпримет шаги, чтобы убрать вас с дороги, сочтя угрозой для своих планов?
– Ну и прекрасно! Пусть предпримет, а тут мы его и сцапаем!
– Как у вас все просто!
– А чего усложнять-то зря? – пожала я плечами.
– Андрей ни за что не согласится, – убежденно произнес Кобзев.
– А разве ему обязательно все рассказывать?
– Даже и не думайте что-то скрывать! – возмутился психиатр. – Я попробую повлиять на Андрея, но не уверен, что у меня получится.
– Да уж, гипноз-то на него не действует, – удрученно пробормотала я. – Но я-то какая курица! И почему не догадалась, что Урманчеев может подобное выкинуть?
– Как вы могли догадаться? На вашем месте никто бы не смог, уверяю вас, Агния, так что зря не казнитесь. Как говорится, после драки кулаками не машут.
– Это точно, – согласилась я грустно.
Я с удивлением поймала себя на том, что мне не хочется покидать жилище Павла. Странно: оно ведь не показалось мне уютным и способствующим релаксации. Возможно, все дело в хозяине?
Вика сидела на скамеечке в парке, ожидая прихода Кати, девушки, на паях с которой медсестра Наташа Гаврилина снимала квартиру. Соседка сказала, что Катя еще не вернулась после суточного дежурства, и Вика, купив в ближайшем к дому киоске пакетик картофельных чипсов и бутылочку лимонада, решила подождать на улице. Она не сомневалась, что узнает ее: соседка хорошо описала напарницу погибшей.
Одним из бесценных качеств Вики, присущих большинству людей, имеющих дело с техникой, являлось терпение. Оно оказалось вознаграждено минут через сорок: невысокая полная девушка с короткими рыжевато-каштановыми кудряшками вынырнула из подворотни и направилась к подъезду. Ее чересчур яркий макияж не смог обмануть Вику: девушка была очень молода.
– Катя! – окликнула Вика, торопливо запихивая остатки чипсов в сумку и одновременно выбрасывая недопитую бутылку лимонада в урну.
Полная девушка обернулась, и ее густые брови удивленно сошлись на переносице. Она сделала несколько неуверенных шагов в сторону Вики, в то время как та заспешила навстречу.
– Я
– Нет, – ответила Вика, пытаясь не глядя застегнуть сумку. – Вернее, мы знакомы заочно. Меня зовут Вика. Наташа про вас много рассказывала.
– Неужели? – Брови девушки взлетели вверх, к самой челке. – А вы…
– Мы вместе с Наташей работаем, – быстро затараторила Вика, пытаясь рассеять подозрения, которые могли возникнуть у Кати. И придала своему лицу скорбное выражение: – Вернее, работали. Такая трагедия!
– Да уж, – сразу погрустнев, промолвила Катя. – Вы и правда с ней работали?
Вика заметила, что девушка с сомнением окидывает ее с головы до пят взглядом. Видит бог, она очень старалась: заплела свои разноцветные дреды в одну толстую косу и уложила ее вокруг головы, вытащила кольцо из носа и надела джинсы и футболку вместо так любимых ею богемных многослойных прикидов и цветных колготок. И все равно ее внешность, очевидно, никак не соответствовала общепринятым нормам!
– Наверное, вы не слишком-то ладили, да? – словно отвечая на ее невысказанный вопрос, предположила Катя.
Вика решила, что самая лучшая ложь – полуправда, поэтому смущенно наморщила носик и опустила глаза, согласно закивав.
– Честно говоря, вы правы. Наташа… у нее ведь был сложный характер…
– Ой, и не говорите! – отмахнулась Катя.
Вика вздохнула с облегчением, поняв, что выбрала для общения правильную тактику.
– С ней порой бывало очень тяжело, – продолжала между тем Катя. – Мы иногда так ругались, что я собиралась съезжать. Да и съехала бы, если б не деньги: как мне одной оплачивать всю стоимость квартиры? Теперь даже не представляю, что делать: мы заплатили за месяц вперед, но потом… А вы чего хотели-то? – запоздало поинтересовалась девушка.
– Да мы тут деньги собрали… для Наташи, – сказала Вика, для пущей убедительности вытаскивая из сумки пухлый конверт с купюрами, который ей вручил Лицкявичус. – Вернее, для ее родителей, ведь будут похороны. Ее мать приедет?
– Понятия не имею! – развела руками Катя. – Я, разумеется, позвонила по телефону, который нашла у Наташки в сумке, но так и не поняла, что собирается делать ее мамаша. Дело в том, что у нее новая семья и Наташа лет с пятнадцати была предоставлена самой себе.
– Женщина живет в Питере?
– Нет, – покачала головой девушка, – во Всеволожске. Ехать-то недалеко, собственно, но что-то я в ее голосе не услышала энтузиазма по поводу приезда. Она, конечно, поплакала в трубку, но даже не спросила, в каком морге находится тело и когда можно подъехать. Я оставила ей свой номер. А в самом деле: кто будет хоронить Наташку? Знаете, я ведь в таких вещах не разбираюсь – как-то не приходилось. Да и денег я вряд ли наскребу. А вот у Наташи бабки, между прочим, водились. И, судя по всему, немалые.