Падение царей
Шрифт:
— Проси.
— Среди твоих соотечественников есть прекрасные лучники. Мне бы хотелось одолжить одного из них, чтобы он продемонстрировал свое искусство.
Хиллас нахмурился.
— Я думал, микенцы презирают лучников? Почему ты об этом просишь?
— Госпожа Андромаха учит женщин стрелять.
При этих словах люди в лагере разразились криками и гоготом. Банокл ухмыльнулся вместе с ними.
Каллиадес объяснил:
— Царевна прекрасно стреляет, но она делает это интуитивно, и у нее нет опыта в обучении других. И многие луки надо подогнать к силе женщин. Может быть, один из твоих людей?..
Хиллас засмеялся и покачал головой, его борода весело тряслась.
— Нет, друг мой. Мои люди могут научить троянских женщин многим вещам, но не тому, как корчить из себя дур с луком и стрелами.
— Я помогу, — сказал Перикл, подойдя и встав рядом с Каллиадесом. — Город Троя и ее люди дали мне убежище. Госпожа Андромаха была добра, взяла меня и моего брата в свой дом, когда мы впервые здесь появились. Нашей няньке Мирине было дано место в царском жилище, хотя она старая и дряхлая и с ней самой уже нужно нянчиться. Если я могу сделать что-нибудь, чтобы оплатить свой долг народу этого города, я это сделаю. — Он повернулся к вождю фракийского племени. — У тебя есть возражения, Хиллас?
Тот покачал головой.
— Нет, мой царь. Это благородный жест. И ты будешь лучшим учителем, чем любой из этого сброда.
Он с ухмылкой показал на своих людей.
В этот миг неподалеку послышались крики, топот бегущих ног, и снова крики, вопли, лязг металла.
Вытащив мечи, Каллиадес и Банокл побежали туда, откуда раздавался шум.
Вокруг одного из двух колодцев Трои собралась толпа. На земле лежали три человека — двое были явно мертвы, один прижимал к себе сломанную руку. Шесть стражников, охранявших колодец, с мечами в руках стояли лицом к сердитой толпе. На земле валялось пустое ведро, драгоценная вода впитывалась в землю.
— Что происходит? — вопросил Банокл.
— Колодец пересох, полководец, — ответил ему один из стражников. — Эти люди сражались из-за последнего ведра воды.
Глава 25
Засада!
Далеко к югу от города Скорпиос лежал на животе на каменистой земле у вершины хребта, глядя вниз на длинную цепочку повозок, растянувшихся по равнине Скамандера.
Скорпиос улыбнулся. За все годы, что он был разведчиком в Троянской коннице, он никогда еще не видел такой удобной добычи. Он насчитал сорок повозок, запряженных осликами; за ними следовали еще десять, которые тащили быки. Караван охраняли больше трехсот всадников, вооруженных копьями и пиками. Но позади Скорпиоса, в лесах, ожидали его донесения почти шесть сотен воинов Троянской конницы — в два раза больше.
Скорпиос гадал, что именно везут быки. Может, тяжелые доспехи для микенской пехоты или слитки меди с Кипра? Или кувшины вина с Лесбоса?
Он перевернулся на спину, в животе его заурчало. Скорпиос был голоден и давно уже не пробовал вина. Последней их добычей была та, что они захватили после атаки на конвой, шедший от Троянской бухты к вражескому лагерю под стенами города. С тех пор Агамемнон научился осторожности. Каждый караван на этом оживленном пути был окружен армией сопровождающих — тяжеловооруженных, ощетинившихся пиками и копьями.
Гектор нехотя отменял атаки. Вместо этого он сделал своей мишенью отряды, которые Агамемнон посылал в леса и долины у подножия Иды, чтобы выследить Троянскую конницу. Конники Гектора знали поросшую густым лесом страну куда лучше, чем захватчики, и часто увлекали врага в рискованные погони, заманивая в кончающиеся тупиком овраги, чтобы там напасть и убить противника; или же троянцы скрывались через тайные проходы, когда, казалось, уже оказывались в ловушке. Преследования эти всегда завершались смертью врага. В результате цари, союзники Агамемнона, отказывались посылать свои отряды в леса Иды даже для того, чтобы срубить дубы, необходимые для починки кораблей и как топливо для костров.
Но лето шло, и припасы самого Гектора начали истощаться. Повозки, за которыми наблюдал Скорпиос, были первыми за тридцать дней, появившимися так далеко к югу.
Скорпиос снова перекатился на живот и снова заглянул через гребень. Караван теперь почти поравнялся с ним. Возглавлял его высокий всадник в черном шлеме и черных доспехах. Скорпиос попытался припомнить, что Местариос, правая рука Гектора, говорил им о вражеских доспехах. Ахилл всегда носил черные доспехи, все это знали, но Скорпиос сомневался, что Ахилл Убийца возглавляет медлительный караван с припасами. Некоторые из мирмидонцев Ахилла и его телохранитель тоже носили черное, чтобы выказать уважение к своему предводителю, хотя большинство из них имели обычные фессалийские доспехи. Единственный воин, кроме Ахилла, всегда носивший черное, был Мерионес, друг Одиссея, помощник царя Крита. Скорпиос не видел внизу никаких критских доспехов.
Он услышал, как за его спиной зашуршали камни, и Джустинос взобрался наверх, очутившись бок о бок с ним.
— Ну что, парень? Как ты думаешь, кто они такие? — спросил богатырь, осторожно выглянув за край.
— Не могу сказать. Но там пятьдесят повозок.
— Хм-м-м, — проговорил Джустинос. — Может, какой-нибудь чужеземный торговец решил, что получит прибыль, послав припасы войскам Агамемнона. Я думаю, стоит рискнуть. Они, должно быть, вытащили свои корабли на берег где-нибудь на юге.
Скорпиос зевнул. Этой ночью они встали лагерем далеко к югу отсюда и скакали с рассвета. Гектор всегда заставлял их двигаться. Каждую ночь — новый лагерь. Дни были долгими и трудными, ночи короткими. И Скорпиос ничего не ел со вчерашнего рассвета.
— Я голоден, — пожаловался он не в первый раз. — Тут я согласен с Баноклом. Нельзя сражаться на пустой желудок.
— Тогда, если Банокл все еще жив, он должен ныть громче тебя, парень. Но эти повозки могут означать прекрасный пир для нас вечером. Было бы приятно поесть чего-нибудь, кроме конины.
Они поползли прочь от кряжа и спустились по каменистому склону туда, где были привязаны их верховые. Скачка к прогалине, на которой ожидали Гектор и Троянская конница, была короткой. Некоторые всадники сели верхом, едва заметив разведчиков, но Гектор остался у лагерного костра, полируя золото и серебро своего огромного нагрудника.
— Вы можете сказать, что они везут? — спросил он, когда разведчики соскользнули с лошадей.
Джустинос покачал головой:
— Повозки плотно закрыты холстом. Но их примерно пятьдесят. И они тяжело нагружены.