Падение Царьграда
Шрифт:
— Пресвятая Богородица, — произнёс наконец император, — армия у султана действительно многочисленна и тянется от моря до Золотого Рога, но, признаюсь, я разочарован. Я ожидал увидеть блеск оружия, щитов и знамён, а тут всё серо и черно. Скажи, достойный Иоанн Грант, ты, говорят, часто и победоносно боролся с турками, неужели их армия всегда выглядит так неприглядно?
— Этот жалкий внешний вид, — отвечал немец, — происходит оттого, что большинство в армии набраны из Азии: эти воины не имеют ничего за душой и жаждут только наживы. Посмотрите, через несколько дней грабежа они будут выглядеть совершенно по-другому. Но вон, смотри, государь, двигаются янычары: вот ими ты останешься доволен.
Действительно, направо от ворот показался отряд солдат в блестящем вооружении. Джустиниани обратил внимание Константина на то, что многочисленные отряды всадников спешились и немедленно стали воздвигать земляные укрепления.
— Похож или нет новый султан на своего отца, — произнёс он, — но, во всяком случае, его действия обнаруживают большее знание военного дела. Он, очевидно, намерен земляными сооружениями оградить свою армию, а нас окружить осадной линией от порта до моря. С завтрашнего дня только птицы смогут проникать в город с суши.
Пока он говорил, за янычарами показалось жёлтое знамя, и Иоанн Грант воскликнул:
— Это знамя телохранителей султана. Магомет близко. Вот он!
Из толпы турецких воинов отделился человек высокого роста, в блестящих доспехах, с шлемом на голове и с копьём в руке. Он направился к городским воротам, словно желая постучаться в них. За ним следовала небольшая свита военных и гражданских.
— Магомет очень смел, — произнёс Константин, — но так как нам нечего стыдиться своих стен и ворот, то пусть он любуется на них сколько хочет. Слышите, воины, — прибавил он, видя, что вокруг него стали заряжать орудия, — не стрелять, дозвольте ему осмотреть стены и спокойно уехать.
В эту минуту императору было доложено, что какой-то рыцарь, по всей вероятности граф Корти, выехал из городских ворот и направился к турецкому лагерю.
Константин с любопытством стал следить за рыцарем, который, перебравшись верхом через несколько досок, оставшихся от моста через ров, воткнул в землю своё копьё.
— Он с ума сошёл! — воскликнул Константин.
— Нет, — отвечал Иоанн Грант, — ты видишь, как он поскакал к неприятелю, трубя в свой боевой рог. Он вызывает Магомета на единоборство.
Три раза протрубил свой вызов на бой итальянец, и Магомет, узнав Мирзу, понял, что этот вызов означает, что княжна здорова.
Сын Исфендиара, узнав унизившего его недавно врага, сказал:
— Государь, позволь мне наказать этого нахала.
— Ты уже попробовал его руки, — отвечал Магомет с улыбкой, — но я тебе не мешаю.
Соперники встретились; они были одинаково вооружены, и так как сын Исфендиара был вызван на бой, то ему предстояло выбрать оружие. Он избрал лук.
Каждый взял в левую руку лук и, положив на своё место стрелу, (выехал на открытую поляну у кладбища. Сначала они кружились друг около друга, закрываясь щитом и старательно удерживая противника на расстоянии двадцати шагов от себя. Зрители замерли.
Наконец турок выстрелил, целясь в шею лошади, Граф успел отскочить и крикнул:
— Эй, ты сражаешься со мной, а не с моей лошадью. Ты дорого заплатишь за своё лукавство!
Он пришпорил коня, приблизился к турку, и в ту самую минуту, как последний закинул руку за правое плечо, чтобы достать вторую стрелу, граф натянул тетиву.
— Берегись! — воскликнул он.
И стрела вонзилась в отверстие между кольчугой и головным убором турка. Он даже не вскрикнул и грохнулся на землю мёртвым.
Всё, что было у убитого соперника: лошадь, оружие, доспехи, — принадлежало теперь победителю, но Корти не обратил на это никакого внимания, отъехав назад на несколько шагов, начал снова трубными звуками вызывать на бой нового охотника.
Более десяти воинов просили султана разрешить им принять вызов дерзкого гяура.
— Тебе надоела жизнь? — отвечал Магомет одному из них, арабскому шейху, который всего более настаивал на вступлении в бой с христианским рыцарем.
Шейх высоко поднял длинное, тонкое копьё, которое он держал в руке, и спокойно отвечал:
— Меня побуждает честь моего племени и слава Аллаха.
— А сколько раз ты молился вчера? — спросил Магомет, видя, что он возлагает твёрдую надежду на своё оружие.
— Пять раз, государь.
— А сегодня?
— Два.
— Ступай. Но так как у твоего противника нет такого копья, то он поступит справедливо, защищаясь мечом.
Шейх, сидя на кровном арабском коне, высоко поднявшись на своих коротких стременах, полетел на врага.
Видя, что шейх быстро вертит копьём в воздухе, Корти понял его манёвр и, не подпуская его близко, выстрелил из лука. Стрела отскочила от кольчуги. Корти выхватил меч и стал гарцевать то вправо, то влево, стараясь помешать удару врага.
Шейх, неожиданно направив копьё, бросился на графа с диким криком.
Те, кто стоял на городской стене, затаили дыхание.
Корти прильнул к шее лошади и закрылся щитом. Копьё пролетело над его головой, и, прежде чем шейх успел осадить лошадь, граф наскочил на него и, положив руку на плечо, крикнул:
— Сдавайся!
— Никогда, христианская собака! Делай со мной, что хочешь.
Граф одним ударом меча рассёк его копьё пополам.
— Отчего ты меня не убил? — спросил шейх.
— Я хочу дать тебе поручение к Магомету. Скажи ему, что он находится под выстрелами пушек на башне и только присутствие императора удерживает от стрельбы. Поторопись предостеречь его. А теперь сойди с коня, он мой.
Шейх соскочил с лошади, но насупил брови, а когда до его ушей долетели восторженные крики греков, то он остановился и сказал:
— Христианин, дай мне ещё раз побороться с тобой! Сегодня, завтра, когда хочешь.
— Пусть твой государь разрешит это.
Граф вернулся со своим призом к копью, которое он воткнул в землю, и набросил на него поводья арабской лошади, затем ещё раз громко раздались звуки его трубы.