Падение Иерусалима
Шрифт:
Так продолжалось до полудня; осаждающие непрерывно обстреливали их из луков со стороны суши, а галера забрасывала их камнями и стрелами с моря, и, не имея никаких мета тельных машин, они могли оказать лишь слабое сопротивление. Бенони созвал совет и описал их отчаянное положение. Едва ли, сказал он, мы продержимся ещё день; вечером, под прикрытием темноты, сирийцы, несомненно, преодолеют узкий ров и подтащат таран к воротам внутренней стены. У них, евреев, есть лишь два выхода — сделать вылазку и попытаться пробиться через ряды нападающих либо продолжать сражаться, затем убить всех женщин и детей, а тем, кто уцелел, броситься на врагов и биться, пока их всех не перебьют.
Шансов на успех вылазки не было никаких; обременённые беспомощными людьми, не могли они надеяться и на успешное бегство из города: в полном отчаянии они избрали второй выход. Уж если смерти всё равно не миновать, лучше умереть от рук своих же людей. Когда огласили это решение, женщины и дети — те, что постарше и понимали, какая участь их ждёт, — громко завопили от страха.
Нехушта схватила Мириам за руку.
— Пошли на самую высокую крышу, — сказала она. — Там мы будем в безопасности от камней и стрел, а если оправдаются наши худшие опасения, бросимся с высоты в воду, и это самая лёгкая смерть.
Они поднялись на крышу и присели на корточки, беспрестанно молясь, ибо положение казалось совершенно безысходным. Вдруг Нехушта тронула рукой Мириам и показала на море. Мириам увидела быстро несущуюся на вёслах и парусах другую галеру.
— Ещё одна галера? Ну и что? — мрачно спросила она. — Это только приблизит наш конец.
— Нет, — ответила Нехушта, — на корабле не видно ни орла, ни финикийского флага — остаётся предположить, что судно еврейское. Смотри, сирийская галера поднимает якорь и готовится к сражению.
Она была права, рабы на сирийской галере усердно заработали вёслами, и она стала было направляться в сторону подплывающего корабля. Но вдруг сильное течение развернуло её поперёк, еврейская же галера, подгоняемая попутным ветром, слегка изменила курс и под оглушительные к рики с моря и с берега обрушилась своим тяжёлым клювом на неприятельское судно, и то перевернулось. Мириам зажмурила глаза, чтобы не видеть этого страшного зрелища.
Вновь открыв глаза, она увидела, что вода испещрена чёрными точками — головами людей.
— Браво! — воскликнула Нехушта. — Смотри, новая галера уже стала на якорь, с неё спускают лодки, у нас ещё есть шансы на спасение. Скорее к морю!
По пути они встретили Бенони, который как раз их разыскивал; вместе с ним через ворота в стене они добежали до спускающейся к морю каменной лестницы, уже усеянной беглецами. Подплыли две лодки с галеры; на носу первой стоял высокий молодой человек благородной наружности.
— Это Халев, — узнала его Мириам. — Прибыл, чтобы спасти нас.
Это и впрямь был Халев. На расстоянии пяти саженей от нижней ступени он велел остановить лодку и громко крикнул:
— Бенони, госпожа Мириам и Нехушта! Если вы живы, спускайтесь вниз.
Они, все трое, повиновались.
— А теперь войдите в море.
Вода уже доходила им до подмышек, когда их схватили и втащили в лодку. За ними подобрали и многих других. Лодки вернулись к галере, высадили беглецов и отправились за новыми. Садились в них преимущественно женщины и дети.
Когда лодки в третий раз нагрузились беглецами, на стены, отгораживающие каменные ступени, уже были заброшены кошки с лестницами, через несколько минут в портике появились сирийцы и стали спускаться на верёвках.
Сцена последовала ужасная. Лодки переполнены, но многие люди ещё стоят на ступенях или в воде; женщины громко вопят, поднимая над головами детей, мужчины отпихивают их в безумном стремлении спасти свою жизнь.
Умеющие плавать поплыли следом за лодками. Остальных изрубили мечами. Спаслось всего душ семьдесят.
Мириам упала ничком на палубу и громко зарыдала.
— Спасите их! Неужели вы не можете их спасти? — кричала она.
Рядом с ней сидел Бенони; с его одежды ручьями стекала алая от крови вода.
— Мой дом захвачен, — стонал он, — мои богатства разграблены, мои люди убиты врагами!..
— Благодари за наше спасение Господа! — перебила его старая Нехушта. — Господа и Халева!.. Что до тебя, хозяин, то мы, христиане, не раз тебя предостерегали, но не внял ты нашим предупреждениям. Что ж, это только начало, конец будет куда ужаснее.
К ним подошёл Халев; его гордое лицо так и светилось торжеством, он и в самом деле совершил подвиг и спас госпожу Мириам от неминуемой гибели. Бенони встал, обвил его шею руками и поцеловал.
— Вот наш спаситель, — сказал он Мириам, нагнулся и поднял её на ноги.
— Благодарю тебя, Халев, — прошептала она, уверенная в глубине души, что спас её Господь Бог, а Халев лишь Его орудие.
— Я щедро вознаграждён, — воскликнул Халев. — Это самый счастливый для меня день, я потопил большую сирийскую галеру и спас женщину... которую я люблю...
— В конце концов, клятвы — всего лишь слова, — прервал его Бенони, вспомнив о своих былых обещаниях. — Спасённая тобой жизнь тебе и принадлежит; и если моё слово что-нибудь значит, и моя внучка, и остатки моих богатств будут твоими.
— Время ли говорить о подобных вещах? — сказала Мириам. — Смотрите. — Она показала на берег, где разворачивался последний акт трагедии. — Они загоняют наших друзей и слуг в море и топят несчастных. — И она вновь зарыдала.
Халев вздохнул.
— Перестань плакать, Мириам, слезами горю не поможешь. Мы сделали всё, что могли, остальное не в наших силах. Военная фортуна переменчива. Я не имею права посылать лодки к берегу, даже если матросы и выполнят моё повеление... Нехушта! Отведи госпожу в каюту и помоги ей переодеться в сухое платье, чтобы её не прохватило на этом холодном ветру... Каковы ваши планы, Бенони?