Падение с небес
Шрифт:
После этого едва ли хоть один номер газеты не содержал льстивых славословий мистеру Дирку Кортни, в то время как упоминания о его отце и прочих родственниках сократились до случайных заметок на внутренних полосах.
Чтобы найти хоть какую-то информацию о Шоне Кортни, Марку пришлось обратиться к другим натальским газетам. Он начал с газеты «Натальский вестник».
ЛЕДИБУРГСКИЕ КОННЫЕ СТРЕЛКИ
ОТПЛЫВАЮТ ВО ФРАНЦИЮ. ГЕНЕРАЛ КОРТНИ
СНОВА ВЕДЕТ СВОИХ ЛЮДЕЙ НА ВОЙНУ
Это сообщение эмоционально встряхнуло Марка: он хорошо помнил туман над заливом, ряды фигур в военной форме, шагающих по трапам на борт корабля, у каждого за спиной ранец, на плече винтовка. Песни и женские крики, серпантин, лепестки цветов, кружащиеся и опадающие пестрыми облаками, звуки сирен в тумане, скорбным эхом отражающиеся от крутых отвесных утесов. Все это ярко сохранилось в его памяти. Скоро и он отправился вслед за ними, прибавив себе год, благо сержант-вербовщик не очень-то дотошно задавал вопросы.
ЛЕДИБУРГСКИЕ СТРЕЛКИ ПОНЕСЛИ БОЛЬШИЕ ПОТЕРИ
АТАКА В ДЕЛЬВИЛЬСКОМ ЛЕСУ ЗАХЛЕБНУЛАСЬ
ГЕНЕРАЛ КОРТНИ: «Я ИМИ ГОРЖУСЬ»
Когда Марк медленно, с остановками, когда натыкался на знакомое имя, читал длинный список потерь, на глаза его наворачивались жгучие слезы – он предавался воспоминаниям, снова и снова окунаясь в ту жуткую бездну грязи, крови и страданий.
Плеча его коснулась чья-то рука, пробуждая его от воспоминаний, и он поднял голову, ошеломленный внезапным возвращением в настоящее.
– Мы закрываемся, уже начало десятого, – тихо сказала юная помощница библиотекарши. – Заканчивайте, пожалуйста, надо уходить… вы уж простите.
Она пристально всмотрелась в его лицо:
– Что с вами? Вы что, плакали?
– Нет, – ответил Марк и полез в карман за носовым платком. – Просто глаза устали.
Как только Марк появился в коридоре, к нему бросилась хозяйка.
– А у меня для вас письмо! – крикнула она.
Письмо выглядело толстым, как полное собрание сочинений Уильяма Шекспира, но когда он вскрыл конверт, там оказалось всего двадцать два листочка. Начиналось оно так:
Дорогой Марк!
Конечно же, я очень хорошо помню вас, часто думала о вас и ломала голову, куда вы подевались, не случилось ли чего, поэтому ваше милое письмо явилось для меня чудесным сюрпризом…
В словах ее звучала столь безудержная, искренняя радость, что Марку стало совестно.
Я понимаю, мы с вами почти совсем не знаем друг друга. Вы даже не знаете моего полного имени! Вот оно: Марион Литтлджон. Дурацкая фамилия, правда? Когда-нибудь я ее поменяю (это не намек; я серьезно, глупая фамилия!). Я родилась в Ледибурге (когда именно – не скажу! Дамы никогда не говорят о своем возрасте!). Мой отец был фермером, но пять лет назад продал ферму и сейчас работает на сахарной фабрике десятником.
Далее шел подробный рассказ о себе и своей семье: учеба в школе, имена и положение всех ее многочисленных родственников, надежды на будущее, мечты, желания («Я бы очень хотела путешествовать, а вы? Париж, Лондон…») – и все это с обескураживающими подробностями, большая часть из них в скобках, и по всему тексту щедро разбросаны восклицательные и вопросительные знаки.
Ну разве не странно, что у нас с вами похожие имена – Марк и Марион? Звучит импозантно, правда же?
В груди у Марка зашевелилось тревожное чувство: похоже, он накликал целую бурю, тогда как хотел вызвать всего лишь легкий ветерок. Но письмо дышало такой теплотой, так трогало душу… Марк даже пожалел, что почти не помнит лица девушки. Пройди она мимо на улице, он ее, скорее всего, не узнал бы.
Марк сел отвечать в тот же вечер, обращая особое внимание на свой почерк. Он еще не осмеливался открыто объяснить истинную цель затеянной им переписки, совесть не позволяла, но тонко намекнул, что собирается писать книгу и для этого надо проделать большую работу в архивах Ледибурга, однако пока у него нет ни времени, ни денег на дорогу. В заключение спросил, не могла бы она прислать ему свою фотографию.
Ее ответ, вероятно, был тоже написан и отослан в тот же день, когда она получила его письмо.
Начинался ответ со слов «Мой милый Марк», что уже являлось большим шагом вперед по сравнению со стандартным «Дорогой Марк».
В конверте с двадцатью пятью страницами убористого текста лежала и фотография. На ней в напряженной позе стояла девушка в нарядном платье с застывшей, нервной улыбкой на лице; в объектив фотоаппарата она уставилась так, словно на нее смотрел ствол заряженной пушки. Фотография получилась не совсем резкой, но Марк сразу вспомнил, как она выглядит, и у него отлегло от сердца.
Фигурка слегка полновата, миловидное личико, широкий рот, достаточно широко поставленные умные глазки; во всем ее виде ощущалось что-то слегка настороженное и вместе с тем задорное; он уже знал, что она довольно образованна, хорошо начитанна и что ей отчаянно хочется понравиться ему.
На обратной стороне фотографии она удостоила Марка еще большего поощрения:
Дорогому Марку
с большой любовью,
Марион
Под именем стояли три аккуратных крестика. В самом письме она бурно восхищалась его успехом в деле продажи «кадиллака», а его намерение стать писателем и вовсе вызвало в ней благоговейный трепет. Она с восторгом выразила желание помочь Марку в его исследованиях, только он должен написать, какого рода информация ему нужна. У нее есть доступ ко всем правительственным и муниципальным архивам («и на этот раз никакой платы за работу я с тебя не спрошу!»), а ее старшая сестра работает в издательском отделе «Ледибургского прожектора»; кроме того, в муниципалитете есть прекрасная библиотека, где Марион хорошо знают и где она обожает читать. Пусть только Марк позволит ей помочь ему.