Падение с небес
Шрифт:
И еще. Нет ли и у него своей фотографии, она бы очень хотела получить ее на память.
Марк надел новый костюм, ухарски надвинул на один глаз соломенную шляпу и отправился в фотоателье, расположившееся прямо на берегу на открытом воздухе, где и сфотографировался, изобразив на лице бесшабашную улыбочку.
Мой милый Марк!
Какой ты красивый! Я показывала твою фотографию всем моим подругам, и они очень мне завидуют.
Она уже отыскала кое-какие сведения, о которых он просил, но это не все, остальное найдет потом.
В
На одном листе картона он нарисовал фамильные древа Кортни, Паев и Петерсенов – все три фамилии, судя по документам, которые он видел в Комиссии по земельным наделам Ледибурга, имели отношение к покупке Андерсленда.
На другом листе выстроил пирамиду компаний и земельных угодий, принадлежащих Ледибургскому сельскохозяйственному банку. А на третьем сделал то же самое относительно компаний и землевладений, входящих в головное предприятие генерала Шона Кортни – Натальскую деревообрабатывающую и земельную компанию с ограниченной ответственностью «Наталь тимбер энд эстейтс лимитед».
На карте он тщательно заштриховал фактические земельные владения обеих групп: красным цветом – владения генерала Кортни и синим – те, что контролировал его сын, Дирк Кортни, эсквайр.
Это придало ему новую решимость упорно продолжать поиски, особенно когда он тщательно заштриховал синим цветом длинный контур Андерсленда с его извилистой границей, бегущей по южному берегу реки. Он отер с пальцев цветной мелок, и губы его скривились от горечи и гнева: это ли не подтверждение его убежденности, что его дед ни за что не расстался бы со своей землей? Чтобы кто-то смог завладеть этими угодьями, пришлось бы сначала убить старика.
Злость продолжала кипеть в груди, когда он заполнял и другую часть карты или лежал по вечерам на кровати, выкуривая сигарету перед сном и разглядывая синие и красные пятна владений семейства Кортни. Он мрачно улыбался: интересно, что сказал бы Фергюс Макдональд, увидев, какое богатство сосредоточено в руках отца и сына? Потом принимался записывать в тетрадку новые сведения, которые сумел собрать за день.
Затем Марк выключал свет и долго еще лежал без сна, а когда засыпал, ему снился Чакас-Гейт, громадные утесы, нависающие над рекой, а дальше бескрайняя дикая местность, где прячется одинокая могила. Могила никак не обозначенная, а теперь небось заросшая буйной африканской растительностью, а то и давно разрытая гиенами и прочим зверьем, которое питается падалью.
Однажды вечером, когда Марк сидел на привычном месте в библиотеке, изучая печатные материалы, он впервые принялся листать недавние номера «Ледибургского прожектора», вышедшие где-то через неделю после его побега из Ледибурга, и в одной из внутренних колонок чуть не пропустил несколько любопытных строк.
Вчера в методистской церкви на Пайн-стрит состоялась погребальная служба над телом мистера Джекоба Генри Россоу. Во время охоты с группой друзей мистер Россоу упал в узкое ущелье Бабуинова ручья под новой веткой железной дороги и разбился насмерть.
Мистер Россоу был холост, работал в «Сахарной компании Зулуленда». На церемонии присутствовал председатель совета директоров компании мистер Дирк Кортни, который произнес над могилой короткую, но трогательную речь, в очередной раз продемонстрировав глубокую заботу даже о самых скромных сотрудниках своих многочисленных
Дата в точности совпадала с днем его побега из долины. Этот человек мог быть одним из тех, кто охотился на него, Марка. Скорее всего, тот, кто вцепился в его поврежденную ногу, когда Марк висел на поручне товарного вагона. Если это так, то связь с Дирком Кортни выходит прямая. Марк потихоньку сплетал свою веревку, петля была уже почти готова, однако для нее недоставало головы.
Но в одном аспекте всей ситуации Марку стало легче. Между отцом и сыном, генералом Шоном Кортни и Дирком, похоже, существовала некая и довольно глубокая трещина. Дело в том, что ни одна из компаний каждого никак не пересекалась с другой стороной, руководства фирм никак не были связаны, каждая пирамида организаций стояла особняком. И эта разделенность, похоже, выходила за финансовые и деловые рамки: Марк не нашел ни единого свидетельства каких-либо контактов между этими двумя людьми на социальном уровне, да и, кстати, на факт активной вражды между ними указывала неожиданная перемена отношения к отцу со стороны «Ледибургского прожектора», как только сын получил в свои руки возможность контролировать издательскую политику газеты.
И все же Марк еще не до конца был уверен в своих выводах. Да и Фергюс Макдональд не раз предостерегал его о хитрости и вероломстве правящего класса и вообще всех богатеев: «Чтобы прикрыть свои грешки, они готовы на все, Марк. Они пойдут на любую хитрость, обман, на любую подлость, чтобы только не видны были пятна крови честного рабочего на их руках».
Возможно, прежде всего Марку следует точно установить, что его интересует только один из этих двоих. Для этого надо сделать следующий ход: вернуться в Ледибург и спровоцировать новое нападение – на этот раз он будет к нему готов и поймет, откуда оно пришло. Тут он вспомнил, как они с Фергюсом использовали Катберта, манекен, чтобы вызвать на него огонь и заставить врага обнаружить себя, и горестно усмехнулся при мысли, что на этот раз роль Катберта ему придется исполнять самому. В первый раз ему стало страшно, такого страха он не знал и во Франции, поскольку теперь перед ним представал враг гораздо более опасный и безжалостный, прежде такого он не мог и представить, а время для встречи неумолимо приближалось.
От одолевавших тяжелых мыслей его отвлекло получение еще одного внушительного послания из Ледибурга, которое дало ему прямой повод отложить непосредственные действия.
Мой милый и дорогой Марк!
У меня для тебя прекрасная новость! Как говорят, если гора не идет к Магомету, то он (или она!) идет к горе. Моя сестра с мужем на четыре дня едут в Дурбан и пригласили меня с собой. Мы приедем четырнадцатого числа и остановимся в «Марин-отеле» на набережной Марин-парад – это будет просто шикарно!
Марк сам не ожидал, что ему будет настолько приятно узнать о ее приезде, и стал с нетерпением ждать встречи. Оказывается, он успел сильно привязаться к этой далекой, всегда готовой ему помочь, доброй девушке.
Когда они встретились, он снова удивился – оба потрудились приодеться, уделив большое внимание каждой детали своей одежды. И оба мучительно стеснялись, чувствуя себя не в своей тарелке под строгим оком старшей сестры Марион.
Они сидели на веранде гостиницы, чопорно пили чай, вели светскую беседу с сестрой и исподтишка изучали друг друга, поглядывая один на другого поверх чашек.