Падре
Шрифт:
него. Когда я поразмыслил, то увидел, что у него были те же черты лица, что и у Бруно.
Словно… идеальное совпадение.
Не могу поверить, что я не разглядел этого раньше. Я был словно ослеплён
собственным незнанием.
Смахнув слезу, я вытащил ручку из кармана и нацарапал кое–что сзади
фотографии, а затем засунул оба предмета в карман.
Затем я встал и пошёл, раздавив травинку в руке и позволив ей улететь с ветром.
Чем ближе я подходил,
оказался около забора, и глазел на мальчика, бегающего по школьному двору с ведром
на голове и маленькой лопаткой в руках, словно это был скипетр. Я улыбнулся и
засмеялся, чувствуя, как вновь полились слёзы, пока я смотрел, как он играет.
Затем он посмотрел на меня…, и я застыл на месте.
– Эй, Отец Фрэнк!
Его голос глубоко врезался в путы вокруг моего сердца. Глубже, чем когда–либо. И
в первый раз за долгие годы, я почувствовал, что, наконец, могу видеть ясно.
Он побежал к забору и схватился за него маленькими ручками, и я улыбнулся при
виде этих пальчиков, которые потерял так много лет назад. Если бы я только знал, что это
он… я бы схватил его с самого начала и никогда не отпустил.
– Эй, Бруно… – пробормотал я, пытаясь сдержать слёзы. – Как твои дела?
– О, у меня всё здорово! Я сейчас король всех этих детей. Посмотри! – он указал на
свою корону из ведра.
– Я вижу, – сказал я, подмигивая. – Ты самый великий король из всех живущих.
– Ты так думаешь?
Я опустился на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, когда говорю. –
Конечно, и ты знаешь, что ещё? Я думаю, что ты к тому же один из умнейших.
– Ну, я сейчас в классе не лучший… особенно по математике…
Я рассмеялся после его комментария и попытки подсчитать что–то на пальцах.
Я взял его руку и крепко сжал. – Королю не нужно считать. У него есть люди,
которые делают это за него.
– О… точно! – он улыбнулся так ярко, что мне захотелось заплакать.
– Эй, Бруно… как думаешь, ты можешь выйти на ограду всего на минутку?
– Я так не думаю. Учительница разозлится.
– Скажи ей, что я – парень Лауры.
Он тут же обернулся и прокричал учителю, как только могут дети. Мне почти
пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть.
Улыбаясь, он сказал. – Окей! – и побежал к воротам.
Я снова поднялся и смотрел на него, пока он побежал на двух своих маленьких
ножках, удивляясь, как я мог пропустить все эти годы. Боже… мне так много надо
наверстать.
Я протянул руки и подождал… и вот, он, наконец, здесь, в моих руках, и я крепко
его
желая, остаться так навсегда. Я не мог поверить, что он действительно здесь, во плоти.
Мой сын. Это словно подарок Господа.
Когда я освободил его, то мне пришлось смахнуть слезу.
– Ты плачешь? – спросил он.
Я надеялся, что он не увидит этого, но, видимо, я опоздал.
– О, нет… мне что–то попало в глаз, – солгал я.
– Если ты несчастлив, то должен сказать мне, ты ведь знаешь?
Я приподнял бровь. – Почему это?
Он поманил меня своей маленькой ручкой, поэтому я склонился к нему, чтобы он
смог прошептать мне на ухо. – Потому что Лаура сказала, что мы должны заботиться о
тебе.
Я фыркнул и покачал головой. – Она знает?
Он кивнул несколько раз, снова улыбаясь. – Но я не скажу ей, если ты в печали. Я
обещаю.
Я провёл пальцами по его волосам и потрепал по его маленькой голове. – Спасибо,
мелкий.
Машина подъехала на школьную парковку и, когда окно опустилось, я мог
отчётливо разглядеть лицо Лауры, даже, не смотря на очки, которые она надела, чтобы
спрятаться.
Я знал, что она может меня видеть. Я не беспокоился.
– Я думаю, это она, – сказал я.
– О? – он обернулся и прикрыл глаза руками от солнца, пока оглядывал парковку. –
Это её машина, да.
– Она скорее всего здесь, чтобы забрать тебя, – сказал я. – Но перед тем, как
пойдёшь… можешь для меня кое–что сделать?
Он развернулся ко мне обратно. – Что? – спросил он, с пальцем в носу.
Я вытащил фотографию из кармана и протянул её Бруно. – Это очень важный
секрет между Лаурой и мной. Ты можешь пообещать, что передашь это ей, и не будешь
подсматривать?
Он сомкнул губы и решительно кивнул.
– Обещаешь?
– Обещаю, – сказал он.
Я поднял мизинец, и мы поклялись на мизинцах. Затем я хлопнул его по спине и
сказал. – Иди. Она тебя ждёт.
Когда он побежал с фото в руке, я думал о словах, написанных на ней, и её
реакции, когда она их прочитает.
Я знаю, что Бруно – мой сын.
Это, наверное, будет самый сильный шок в её жизни… или самая большая шутка.
Как бы то ни было, эти слова не исчезнут, и, надеюсь, она тоже это понимала.
Пока я смотрел, как машина уезжает, а Бруно машет мне рукой с заднего сидения,