Падшая женщина
Шрифт:
Гетта прильнула к юбкам матери.
— Потом, когда снова наступила весна, как только растаял снег, Бет пошла к ручью, чтобы поискать Элин.
Как же, подумала Мэри. Стала бы она беспокоиться.
— Она обошла все берега и вернулась к ручью на следующий день и в день вслед за этим. И однажды, когда Бет шла вдоль русла, она вдруг провалилась в огромную пещеру под водой. И как ты думаешь, кого же она там нашла?
Гетта широко улыбнулась:
— Элин! Но она…
Миссис Джонс прижала палец к ее губам.
— Но хоть Бет и старалась изо всех сил, что бы она ни делала — она так и не смогла спасти Элин.
Гетта прикусила верхнюю губу.
— Потому что теперь Элин была женой злого волшебника, и родила от него дитя, и она уже не могла вернуться в наш мир, к прочим смертным.
Она замолчала. В комнате воцарилась тишина; было только слышно, как потрескивает пламя в камине.
— Какая дурочка, — заметила Мэри. — Забыть кинжал дома.
Миссис Джонс грустно улыбнулась.
— Это случается даже с самыми умными.
Гетта задумалась.
— А Хью и Бет, они так и остались одни? — наконец спросила она.
— Вовсе нет, — встряла Мэри. — Они отправились на следующую ярмарку и наняли себе другую служанку, поумнее этой.
Дэффи вдруг прочистил горло. Все вздрогнули от неожиданности — предполагалось, что он давно спит.
— Ты ведь не знаешь эту историю, — резко бросил он. — Почему бы тебе не придержать свой чертов язык?
Мэри посмотрела в его сторону. Свечи отбрасывали неровные тени, и она не могла разобрать выражения его лица. Она аккуратно воткнула иголку в ткань.
— В таком случае я иду спать, — сухо сказала она, положила штопку на стол в общую кучу и вышла из комнаты.
Вернувшись из детской — она укладывала Гетту в постель, — миссис Джонс обнаружила, что Дэффи по-прежнему сидит на своем стуле и бездумно смотрит на догорающие в камине дрова. Он покусывал мозоль на большом пальце. Как правило, Дэффи никогда не грубил и не срывался, и миссис Джонс считала его добродушным парнем. Мэри Сондерс каким-то чудом сумела вывести его из себя.
Колючка и задира — такой казалась дочка Сью Рис на первый взгляд. Но это была всего лишь ее защитная оболочка. Это становилось ясно каждому, кто мог заглянуть в ее темные серьезные глаза. Всего пятнадцать лет — и уже потеряла мать! Оказалась совершенно одна, словно ребенок, выброшенный в сточную канаву! Миссис Джонс не любила думать на эту тему, это было слишком болезненно. Когда она представляла себе судьбу Сью Рис, ее жизнь в Лондоне, то невольно вздрагивала от ужаса и благодарила Создателя за то, что он дал ей мужа, на которого можно опереться в любых трудностях, и достойное ремесло, и дом, в котором можно растить дочь и — может быть — сына в будущем.
Она взяла в руки штопку и снова уселась напротив Дэффи. Легче всего было бы не говорить ничего, оставить все как есть, но миссис Джонс вдруг подумала, что слишком часто в жизни она выбирала самый легкий путь и не затрагивала больных вопросов.
Однако Дэффи заговорил первым.
— Я прошу прощения за то, что выругался.
— О, дело не в этом, Дэффи. Ты был слишком резок с бедной девушкой, только и всего, — мягко сказала она.
— Если и так, то она это заслужила, — рыкнул он.
— Да что с ним такое? — удивилась миссис Джонс.
— Но…
— Она просто злая, дерзкая, наглая девчонка, — перебил он. — Не можете же вы этого не видеть. Расхаживает тут по дому со своим важным городским видом и распускает язык…
— Она здесь чужая, Дэффи. Она не знает, что и как у нас принято.
— Тогда пусть не насмешничает и не придирается!
Миссис Джонс устало вздохнула. Соблюдать необходимую дистанцию со слугами всегда казалось ей довольно трудным. Живя с ними под одной крышей, она привыкла считать их членами семьи, чем-то вроде приемных детей.
— Ты ведь не знал Сьюзан Рис, не так ли? — спросила она.
Дэффи с недоумением посмотрел на нее, словно она сделала не самую удачную попытку переменить тему разговора.
Миссис Джонс цокнула языком.
— Ну конечно же! О чем я только говорю, глупая голова. Она же уехала в Лондон, когда ты был совсем еще ребенком. Что я хочу сказать… знаешь ли, Сью — то есть Сьюзан Сондерс, как ее стали звать после замужества, — была восхитительной женщиной.
— Значит, это от нее у девчонки эти глаза? — безразлично поинтересовался он.
Да он не остался равнодушным к «этим глазам», отметила миссис Джонс. Забавно.
— Нет, Дэфф. Я имею в виду не красоту. Она была очень доброй. Мы с Сью были лучшими подругами, пока муж не увез ее в Лондон. Только представь себе, Мэри выросла с такой прекрасной матерью, и они были невероятно близки, и вдруг судьба отнимает у нее самого родного человека — в мгновение ока… — Ее голос задрожал. — И Мэри приезжает сюда, на свою родину, но не знает ее обычаев, она совсем тут чужая… ну конечно же первое время девочка будет грустить и злиться. Что тут удивительного?
— Сочувствую ей в ее горе, — холодно сказал Дэффи.
Миссис Джонс вдруг почувствовала себя совершенно разбитой.
— Просто постарайся понять ее. Уверена, что ты сможешь; ты ведь прочитал столько книг, ты должен владеть этим даром — понимать других!
Дэффи слегка пожал плечами. Можно было не льстить так открыто, подумал он, глядя на тлеющие угли.
— Горе может проделывать с людьми чудные вещи, — тихо заметила миссис Джонс. — Сердце выворачивается так, что его и не узнать.