Падшая женщина
Шрифт:
Мэри растерянно молчала, не зная, что сказать.
— Тут и Дельмонт, наш третий. — Миссис Джонс указала на следующую надпись. — Это имя я взяла из романа миссис Хейвуд. Хотя она была и негодницей!
Мэри пересчитала имена. Надгробие было небольшим, с четко высеченными буквами. Интересно, сколько это стоило, подумала она.
— Возможно, Томасу было бы лучше с молоденькой девушкой, которая родила бы ему полдюжины мальчишек, — легко сказала миссис Джонс, как будто речь шла о погоде.
Мэри уставилась на нее.
— Но кто подходит ему лучше, чем я? Кто знает его и его привычки так, как знаю я? — Она перешла к соседней могиле. — Кроме того, я пока еще не сдаюсь… — пробормотала она.
Что-то в ее голосе заставило Мэри насторожиться. Неужели?.. Но нет, конечно же нет.
Миссис Джонс тихонько рассмеялась и пригладила свой простой черный корсаж.
— Но вы же не…
— Разве я что-то сказала? — невинно поинтересовалась миссис Джонс.
Мэри широко улыбнулась.
— Но я думала… — Она осеклась, осознав, что чуть не сказала грубость.
— Ты думала, что я слишком стара. Да. — Миссис Джонс слегка задумалась. — Я тоже этого опасалась.
Они прошли еще немного. Мэри остановилась, чтобы прочитать еще одну эпитафию; букв было почти не разобрать.
Всех ждет конец, людской известен путь; Однако полон твой стакан, а мой уж пуст.Миссис Джонс взяла ее под руку.
— Имей в виду, Томасу я ничего не говорила.
— Но почему? — При мысли о том, что она первая, кому хозяйка доверила свой секрет, Мэри ощутила восторг — чистый и сладкий, как кусок сахара.
— О, я не хочу понапрасну возбуждать его надежды. Раньше я сообщала ему сразу, как только замечала первые признаки, но в конце концов все заканчивалось плохо и это только причиняло ему больше страданий. Кроме того, в прошлом году, когда Господь забрал нашего Грандисона, он был совершенно убит горем. Впрочем… эта беда не минует ни богатых, ни бедных, — добавила миссис Джонс и оглянулась на Монноу-Хаус, самое высокое здание в ряду одинаковых сливочного цвета домов. — Эта мадам рожала десять раз. Ни одного живого.
Мэри попыталась представить себе, каково это. Что-то вроде подвала Ма Слэттери, но в десять раз хуже. Когда все твои надежды и устремления заканчиваются лужей крови.
Они подошли к реке, и Мэри поразилась синеве воды. Солнце скрылось за облаками, но Монноу сверкала, словно кинжал, прорезающий себе путь сквозь поля. В ней отражается небо, вот в чем дело, поняла Мэри. Она подняла голову и увидела кусочек ярко-голубого между белым и воздушным. За последними домами начинался луг; тропинка была довольно грязной, и им приходилось ступать довольно осторожно, чтобы не запачкать туфли.
Берег был мягким; земля крошилась и осыпалась в реку. Мэри взглянула на воду и удивленно нахмурилась.
— Я думала, она течет в другую сторону, к Чепстоу?
— Так и есть, — подтвердила миссис Джонс. — Приглядись.
Мэри посмотрела еще раз, внимательнее. Волны оказались всего лишь рябью на поверхности, которую нагонял ветерок.
— Взгляни на вон тот прутик и листья — на самом деле они плывут к нам, просто рябь на воде скрывает их истинный путь.
Церковный колокол возвестил, что наступил полдень. Миссис Джонс и Мэри заторопились обратно в Монноу-Хаус.
Мистер Джонс проверял книгу приходов и расходов. Что означало — он стоял, облокотившись о маленький полированный столик, и смотрел через плечо Мэри Сондерс, которая считала куда быстрее его.
— Хм-м-м… — время от времени восклицал он.
На самом деле его голова была занята совсем другим.
Он прочитал все нужные книги. В свое время мистер Джонс заплатил хорошие деньги за труды с названиями вроде «Шедевр Аристотеля» и «Супружеская любовь»; он держал их запертыми в ящике стола, чтобы не увидели слуги. Из этих сочинений он почерпнул много мудрого, как то: никогда не исполняй супружеских обязанностей на голодный желудок. Или — если женщина находится сверху, она зачнет карлика. Томас Джонс считал себя добросовестным мужем. Он внимательно наблюдал за Джейн, пытаясь разглядеть признаки беременности — утолстившиеся щиколотки или вздувшуюся под глазом вену. Он делал все, чтобы доставить ей удовольствие, потому что знал: без этого женщина никогда не затяжелеет.
Но последнее время он чувствовал, что Джейн от него отдалилась.
Мэри Сондерс то и дело хмыкала и фыркала. Наконец она подняла голову и потыкала в страницу разлохматившимся пером.
— Двадцать два фунта, пять шиллингов и шесть пенсов!
Он заглянул в книгу.
— А, Морганы.
— За четырнадцать месяцев они не заплатили вам ни пенса!
Мистер Джонс облизнул губы.
— В самом деле? Так долго? Что ж, наш достопочтенный член парламента — весьма занятой человек.
— Его супруга вплывает к нам в магазин каждый месяц, словно белая лебедь.
— Мэри. — Он вздохнул. — Ты не осознаешь всех трудностей нашего положения. На заказчиков вроде Морганов нельзя давить.
— Но вы же не червяк у них под каблуком!
Мистер Джонс бросил на нее ледяной взгляд и постучал по книге, призывая вернуться к счетам. Мэри прикусила губу.
Интересно, где теперь Джейн? Видимо, сидит за шитьем в мастерской, а ее иголка проворно, словно ласточка, снует туда-сюда. Она всегда сообщала ему, если собиралась отправиться к заказчице на дом, и докладывала, что велела приготовить на обед. А когда он спрашивал, как ее здоровье, всегда отвечала: «Очень хорошо, спасибо, мой дорогой» или жаловалась на какой-нибудь пустяк — ячмень или небольшой ишиас. Но уже довольно давно она не разговаривала с ним ни на какие важные темы. И самое важное, то, чему он не находил объяснения, — когда вечером они наконец-то отправлялись в спальню, Джейн умудрялась заснуть за те считаные минуты, что он укладывался в постель.
Мистер Джонс не был слишком требовательным супругом. Нет, таковым он себя не считал. В прежние времена, когда жена бывала в положении, ему тоже приходилось сдерживаться, потому что он понимал, что это может растрясти дитя в утробе. Это было нелегко, но тогда он хотя бы чувствовал себя заодно с Джейн, словно они заговорщики, затевающие какое-нибудь дельце. Сидя за чаем, они встречались глазами; он делал глоток обжигающе горячего напитка и думал, что его самообладание будет в конце концов вознаграждено. После того как они потеряли Грандисона, в прошлом году, они тут же попробовали снова, но ничего не вышло, да и он не хотел так скоро подвергать Джейн испытанию. Но шли месяцы, а она не поворачивалась к нему в постели или делала это так редко, что он едва помнил, когда это было последний раз. Он не хотел настаивать, но, учитывая ее возраст, у них оставалось совсем немного времени. И нынешнее положение — ждать, не зная когда и чего, — казалось ему совершенно невыносимым.