Падшие сердца
Шрифт:
— А не могли бы мы присесть?
— Садись, если хочешь, а я постою. — Она демонстративно расправила плечи.
Я прошла в гостиную и села на стул в углу у стола. Фанни прошла за мной, руки ее оставались сложенными, глаза бегали, как у встревоженной белки.
— Так вот, Фанни, — начала я. — Ты собираешься выиграть дело и получить опеку над Дрейком, это означает, что тебе придется заботиться о двух детях.
— Ну и что? — Ее черные глаза сердито блеснули. — Думаешь, я не смогу как следует за ними смотреть?
— Я этого не говорила, но если Рендл тебя оставит, дело осложнится. Твое финансовое положение не очень прочное.
— Мой адвокат говорит, что вы должны продолжать посылать мне деньги, чтобы поддержать меня и ребенка, который появится. И еще он сказал, что какого бы распрекрасного адвоката вы ни наняли, вам от этого не отвертеться.
— Может быть. Но мы ведь не говорили о всех деньгах, которые тебе понадобятся, ведь так?
Фанни молчала, продолжая неотрывно смотреть на меня, ее темные глаза сузились.
— Что же ты сюда приехала? Чего ты хочешь, Хевен?
— Я приехала затем, чтобы предложить тебе кое–что.
— И что же?
— Предлагаю тебе миллион долларов, а ты соглашаешься передать мне опеку над Дрейком.
Я видела, что смысл моих слов не сразу дошел до Фанни. Она часто заморгала и направилась к дивану. На лице ее появилась новая улыбка, не похожая на все прежние. Она оценивала в уме мое предложение. Глядя на сестру, я почувствовала пробежавший по спине холодок. Фанни села, не сводя с меня глаз.
— Ну и дела! Кто бы мог подумать. Ты приходишь сюда, чтобы купить Дрейка, как в свое время священник купил меня. Так же, как Кэл и Китти купили тебя. Но ты умнее всех этих людей, хотя говорила, что так ненавидишь это. Ты ненавидела отца, что он нас продал, и заставила его чувствовать свою вину до самой смерти, так ведь? Точно так! — кричала Фанни.
Я опустила голову, не в силах сдержать слезы.
— Значит, есть что–то, ради чего ты готова сделать то, что считала ужасным, за что хотела отомстить и отчего погиб Том.
— Фанни. — Я задыхалась, так колотилось у меня сердце.
— Не говори ничего, — промолвила она, отвернувшись. И вдруг неожиданно заплакала. Я была уверена, что это были искренние слезы. Не глядя на меня, Фанни заговорила. — Конечно, мне нужен этот миллион, чтобы жить в достатке, как ты. — Она повернулась ко мне, в глазах ее отразились боль и гнев. — А тебе не кажется, что мне нужны не только деньги? Ты и не догадываешься, что мне нужна любовь. — Сестра покачала головой. — У меня никогда не было такой любви, как у тебя. У тебя даже в детстве был друг.
— Но Фанни, ты себя так вела, что ни один порядочный мальчик не хотел с тобой дружить, — запротестовала я.
— Я только старалась найти того, кто полюбил бы меня и заботился бы обо мне. Я думала, что таким способом найду то, чего хочу. Потом, попав к священнику, я решила: наконец–то встретила того, кто будет меня любить, поэтому и не противилась, когда он стал заходить ко мне в комнату и трогать меня. Я даже надеялась, что он полюбит меня, потому что я ждала от него ребенка. Но единственное, чего он хотел, так это заплатить мне и выставить из дома. Потом я оказалась в Нэшвилле, но там всегда повторялось одно и то же. Мужчины не хотели любить меня так, как тебя, Хевен. Мои братья и сестры не хотели иметь со мной ничего общего. И ты тоже. Не говори только, что это не так, пусть ты даже приезжала навестить меня, а потом присылала деньги. Я как–то пару раз звонила Люку, и знаешь что, — слезы ручьями текли по ее лицу, — он спрашивал только о тебе. Я надеялась, что он пригласит меня жить вместе с ним и его новой женой, но он ничего такого не сказал.
Тут я вышла за старика Маллори, но он был слишком стар, чтобы любить меня, как мужчина любит женщину. Потом были другие мужчины, но ничего стоящего, пока мне не встретился милашка Рендл. Сейчас он где–то раздумывает над тем, что я его обманула. Никто из мужчин меня не любит так, как тебя. Даже Дрейк и тот тебя любит больше, хотя я ему всякого о тебе наговорила. Я ведь это все прекрасно вижу. — Фанни отвернулась и замолчала, слышались только наши рыдания.
— Фанни, но нельзя заставить людей полюбить себя, — проговорила я сквозь слезы. — Ты слишком хотела этого и торопила их. А нужно больше верить и ждать. Все должно происходить естественно.
Она отрицательно покачала головой.
— Ты ждешь ребенка, как и я, — продолжала я, стараясь снять напряжение. — И никто его у тебя не отнимет. Ты будешь любить его, а он тебя. И ты научишься любить, Фанни. Ты поймешь, что настоящая любовь зарождается и крепнет медленно, но в ней и заключается сила. Но ты не станешь счастливее, стараясь насильно заставить Дрейка полюбить тебя больше, чем меня. Сама увидишь. И еще. Я прошу у тебя прощения, — я даже задохнулась, выговорив эти слова. — Прости меня за многое. За то, что не смогла отстоять Дарси, что оставила тебя в Нэшвилле и так долго избегала тебя. Извини меня и за то, к чему это все привело, за то, какой ты стала.
Я поднялась, но Фанни не смотрела в мою сторону.
— До свидания, Фанни, — всхлипнула я и направилась к двери.
— Хевен.
Я обернулась, вытирая глаза платком.
— Я беру миллион, а ты можешь взять Дрейка.
Дрейк сидел на кровати, сложив руки на коленях. Когда я подошла к двери, он поднял головку и взглянул на меня. По его глазам я поняла, что он мне рад, несмотря на сумятицу, царившую у него в голове. Тепло взгляда выдавало его чувства.
— Привет, Дрейк. Ты не будешь против, если мы с тобой поедем домой? — улыбнулась я сквозь слезы. Он ответил не сразу, а сначала проверил, не стоит ли за мной Фанни. — Знаю, что тебе пришлось много пережить, но теперь все позади. Ты вернешься в Хасбрук–хаус, в свою комнату, к своим игрушкам. Логан ждет нас, — прибавила я, видя, что мальчик не сдвинулся с места. — А еще тебя хотят видеть твои новые друзья и мистер Эпплберри.
— Фанни сказала, что ты ненавидела моего папу, — произнес Дрейк, и лицо его напряглось.
— Нет, Дрейк, это не так. Я его любила, вот только мне всегда казалось, что он не любит меня. Когда мы были такие, как ты, нам жилось очень тяжело. — Я опустилась на колени рядом с кроватью и взяла руки мальчика в свои. — Иногда очень трудно бывает любить человека, даже если очень этого хочешь.
— Почему? — он смотрел скептически, но его не по–детски серьезное желание понять сложные вопросы, невольно вызвало у меня улыбку. Я вспомнила Люка, Троя и Тони: наша взаимная любовь смешалась, переплелась, приобрела какие–то уродливые формы, в итоге все было потеряно.