Падшие в небеса.1937
Шрифт:
– Богу смерть не нужна, а то, что это испытание, так это правда. Бог посылает испытание. И все. И не все люди, к сожалению, его проходят! – Иоиль сказал это ласково, почти пропел.
– Опять?! Я так и знал! Но это все пока слова! Красивые слова! А если я не хочу умирать! Если я не хочу! Почему я должен умереть? А? Что я сделал Богу такого, за что он меня посылает насмерть?
– Бог не посылает тебя на смерть! Тебя посылают на смерть другие люди, такие же, как и ты грешники. И Бог тут ни причем! Но Бог может тебя спасти. Если ты его попросишь, он каждому человеку дает шанс…
– Опять? Попросить?
– Ну, вот ты и ответил на свой вопрос. Как же Бог может тебя спасти, если ты сам не веришь?
Клюфт рассмеялся. И как-то брезгливо спросил:
– Значит, говоришь, дает шанс? Так ты хочешь сказать, что вот тот человек по фамилии Фельдман, который подбивает меня на побег, и есть шанс? Он? Так он сам убийца! Он сам расстреливал невинных! Как грешник может стать шансом и подмогой Бога?! А?
– Не может, но ты спросил о себе, а говоришь о другом человеке…
Павел задумался. Богослов опять его переиграл. Запутал и ушел, уклонился. Хотя вскользь он вновь находил ответ на любой вопрос. Причем Павел непроизвольно ловил себя на мысли, что Иоиль прав. Действительно прав!
– Так значит, мне надо согласиться? А как же грех? А? Как же?! Этот человек подбивает меня назваться не своим именем!! Вернее, не отвечать на свое имя. Вернее, в общем, он подбивает меня, да хрен знает, к чему он подбивает! – сам на себя разозлился Павел.
– Ты запутался. Ты хочешь сказать, вернее, спросить ответа у меня? Есть ли грех в твоем спасении, если оно основано на лжи? Это уже хорошо. И я тебе отвечу. А ты сам реши. Ответ прост. Кто замышляет сделать зло, того называют злоумышленником! Помысел глупости – грех! Если ты в день бедствия оказался слабым, то бедна сила твоя! Спасай взятых на смерть, и неужели ты откажешься от обреченных на убиение? Таково и познание мудрости для души твоей.
Павел задумался. Он закрыл глаза и попытался расшифровать замудренный ответ богослова. Но тот молчал. Он тоже ждал.
Клюфт закрыл лицо руками и зашептал, вторя словам Иоиля:
– Если ты нашел ее, то есть будущность и надежда твоя не потеряна! – слова зазвучали эхом в голове.
«Умирать! Почему я должен умирать? Нет! Я не должен умирать! Нет! Не должен!» – Павел потянулся к Иоилю. Он хотел нащупать его руку. Взять его ладонь и крепко сжать ее! Так сжать, чтобы богослов вскрикнул! Вскрикнул, а Павел понял: Иоиль – это не видение и не сон! Он есть! Есть!
Но ужас! Рука провалилась в пустоту! Павел судорожно хватал пространство! Паника! Богослов пропал! Опять…
– Иоиль! Ты не можешь меня бросить! Нет! – застонал Клюфт и проснулся.
Глава двадцать шестая
Дикий крик раздался в помещении. Нет, не крик, а вой! Вой человека, который ревел как животное в тайге!
– Выходи строиться! Выходи строиться по центральному проходу, мрази! Выходи, собаки, хватит спать! Тут вам не санаторий!
Большой, можно даже сказать, огромный, человек в белом полушубке, слегка рыжей овчинной шапке и серых валенках расхаживал по центральному проходу барака и стучал по нарам огромной палкой. Хотя это была не просто толстая палка, а обледеневшая дубинка! Посох из лиственницы, весь покрытый толстым слоем льда, блестящего в тусклом свете барачного освещения. Поэтому издали этот великан в полушубке казался… «Дедом Морозом»… ах, если бы не его слова! Не его дикие крики:
– Выходи, мрази! Считаю до десяти! Всех, кто останется на нарах, буду называть нарушителями! Все попадут в карцер! А карцер у нас знатный! Два ведра – воды и вы в гостях у Бога! Ха! Ха! – зареготало «чудовище» в белом полушубке.
Рядом с этим монстром в офицерском обмундировании семенили два солдата. Еще десять конвойных стояли и лениво разглядывали испуганных обитателей барака. Там, на большой площадке возле входа, они устроили эдакий мини-плац.
– Девять, десять! – проорал гигант, похожий на «Деда Мороза». – Слушай сюда, ублюдки и мрази земли русской! Слушай сюда! Подонки и нелюди страны нашей любимой! Вражины поганые! От вас, собак, мы нашу землю рабоче-крестьянскую очистим! Очистим, и вы, собаки, должны нам помочь в этом! Ха! Ха! На это нам дал мандат сам товарищ Сталин! Наш вождь и учитель! А мандат доверия товарища Сталина – это самый главный документ на всем свете! Нет более доверия, чем доверие товарища Сталина! И вы, суки, должны это понимать! Товарищ Сталин вашу подлую сущность раскусил! А товарищ Ежов своими ежовыми рукавицами ее вытащит! И мы выполним этот приказ!
Павел вдруг ощутил, что его страшный сон продолжается и наяву. Он заметил, что выполняет все движения словно по приказу! Как надрессированное животное! Быстро и нелепо послушно! Раз, два – и он уже стоял и толкался в длинной шеренге в центральном проходе! Клюфт попытался рассмотреть своих соседей. Сколько их тут, людей, обреченных на смерть? Клюфт покосился вбок: больше сотни человек толпились возле нар, выстроившись в две шеренги. Эта огромная толпа ожила. Она шевелилась и пихалась.
«Чудовище» в белом полушубке меж тем медленно шло мимо строя и лениво и в то же время пристально разглядывало лица зэков. Только тут Павел увидел, что этот человек кроме обледенелого посоха-дубинки держит в руках еще и папку с документами.
– Так, время вышло! Десять я прокричал! Больше никто в строй не встает! – гигант нагнулся, пытаясь рассмотреть тех, кто остался лежать на нарах.
Ехидно и противно ухмыльнувшись, он двинулся по направлению к окну. Там, с верхней полки, торчали чьи-то ноги…
«Чудовище» замахнулось обледеневшей тростью и что есть силы врезало по сапогам лежащего зэка. Но человек не шелохнулся. Тогда великан в полушубке, недовольно буркнув, толкнул своей дубинкой несчастного. Тело рухнуло сверху на земляной пол, как мешок с картошкой. Тупой и глухой звук падения…
– Вот падаль! Сдох! Мать твою! Фамилия как?! – нервно заорал гигант на лежавшего без признаков жизни на земле человека.
Он кричал мертвецу, словно тот мог ответить!
«Неужели эти звери не отстанут от меня, даже когда я умру?» – пронеслась мысль у Павла в голове. Но через секунду Клюфт понял: «чудовище» спрашивает фамилию умершего у живых!
– Я спрашиваю, как фамилия сдохшего? Кто рядом спал?
Из строя на один шаг вперед нерешительно вышел худощавый парень и, виновато понурив голову, робко и тихо ответил: