Падший
Шрифт:
Магомед уже на этом обжёгся, и даже если нам попадётся обычное плодовое дерево, скорее от голода загнётся, чем рискнёт приблизиться к нему, как к древлину. Зато я за себя не ручаюсь! – вдруг поймал я себя на мысли, что всё больше кошусь с вожделением на дриаду, и не на ту её часть тела, что у неё выше поясницы, и выглядит аппетитно для любого нормального мужика, а то, что значительно ниже – как окорока.
– Не заглядывайся, Арол, да, – напомнил мне Магомед про вспышку света и боль в голове.
– Сам, – видел я, как он пускает слюни, не обращая
– Да я не думать о плохом, Арол, да!
– А я что ли думать иначе, Магомед? – уяснил я то же самое, что и он. – Сейчас бы ещё раз съесть тот бутерброд.
– А у тебе есть, что поесть, да?
– Ну, как тебе сказать, Магомед, чтоб ты правильно понял меня и не обиделся, да! Завтра будет тебе бутерброд от меня!
– Правда?!
– Только выйдет он из меня другим местом.
– Вах! Издеваешься, Арол, да?
– Ага, – не стал скрывать я, что не прочь сделать ещё кое-что, на что уже готов был подбить Магомеда, а именно – завалить дриаду. О чём и шепнул ему на ухо.
– Ты что, Арол, совсем озверел!?
– Можно и так сказать: в конец!
Магомед не понял меня, что я проголодался, как и он сам. Пришлось пояснить.
– Нет! Я не дам тебе Жезниру!
– Решил в одиночку её завалить и… захомячить?
– Да я скорей нападать на этот ходячий дерево, да, чем на говорящий лань!
– Выходит, Магомед: ты не мужик!
– Почему, Арол?
– Докажи!
– Что я должен сделать, да?
– Добыть нам немного еды. Ведь я тебя кормил!
– Кормил, да!
– Вот, теперь твоя очередь настала добыть нам пропитание.
– Я постараюсь, Арол.
– Уж постарайся, Магомед. Только далеко не уходи, – было интересно мне узнать, чем же питаются отродья.
Как я узнал от кентавра, он ничуть не лучше верблюда – мог не только неделю или две ничего не есть, но и не пить. А дриада вообще подалась за Магомедом, когда тот сказал: ему надо отойти по нужде.
Её за ним, и послала приглядеть Линара. У неё следом я и спросил:– У тебя не найдётся чего-нибудь съестного, а? – улучил я момент, избавившись от конкурента за пайку.
– Ага, – сунула она мне шишку.
Если это мне намёк, то плохой. Но шишка – не жёлудь. А ведь следом и их сунула.
– Не стесняйся – ешь.
– Вот спасибо, – сразила меня своей наивной простотой эльфийка. Теперь понятно стало, почему у неё такие острые зубки. – А орехов у тебя, случаем не найдётся?
– Нет, их я не брала. Да и это по дороге сюда на ходу собирала. Ты ешь, падший.
Жёлуди я засунул в карман.– Это для Магомеда, – пояснил я ей, кому припас сей неприкосновенный запас,
– Нет, я неголоден, – заверить меня говорящий конь.
Ясно, значит, трава с ботвой тебя не привлекает. Ну, оно и понятно, иначе бы не бегал по лесам с секирой в руках, и плоды бы ей рубил с древлина-истукана.
Запомним на будущее, если оно будет у меня. А как-то без Магомеда сразу стало не по себе в окружении неведомых зверей Лихолесья. Да и дриада ушла вслед за ним, а мне помниться эльфийка сказала: им требовался один падший – два для них уже вроде как перебор. Выходит лишний рот ни к чему.
– Ты чего замер, Низар?
– Не замер, Линара, а остановился.
– Почему? В чём причина?
– В отсутствии Магомеда.
И еды, а также прочих удовольствий жизни. И я мог продолжить этот длинный список. Не на пикник же собрались, хотя и идём к алтарю, прорываясь с боем сквозь лес живых истуканов.
– Да он идёт за нами, – заржал Крон.
– Один?
– Нет, с Жезнирой. И торопятся оба.
– Что-то я пока не заметил, как впрочем, и их подле нас, если, как ты выразился: они торопятся.
– Скорей, Арол! – промелькнул мимо меня Магомед, и, не сбавляя скорости, продолжил свой забег.
А вслед за ним появилась эта дрисливая коза, Жезнира, и также простучав копытами, предупредила нас о том, о чём чуть раньше неё Магомед: нам следует торопиться вперёд – к алтарю.
Что-то подсказывало мне, что они наткнулись на очередное плодово-овощное дерево, и оно ожило, поскольку в руках у Магомеда, помимо боевого топора орка, мной были примечены дары, одичавшего в конец, Древнего Леса.
Раздавшийся треск в удалении, подтвердил мою гипотезу.– И-и-истуканы, – заржал Крон. – Древлины ожили!
Вот так. Едва справились с одним неотесанным деревом, как по наши души пожаловала целая толпа лесопосадки.
Оторвать бы руки здешним лесникам, чтоб они знали чего тут садить. А ведь чёрти что вырастили, а нам потом мучайся, падшим, и прореживай эти буреломы.
Нет, я буду не я, если в своё время не очищу этот лес от всякого сброда. Линаре понравилось, как я обозвал высокородных сородичей и то, что принадлежало тут им. Однако я не выказывал присущего ей сейчас оптимизма, превращаясь, раз от раза, в законченного пессимиста.