Пахан
Шрифт:
Это было неприемлемо. Этого не могло случиться.
Может быть, чем больше я буду себе это говорит, я поверю в это.
Иван вошел сам не свой, обычно самодовольный человек, выглядит сейчас совсем наоборот. Я не был уверен, что сказать, поэтому я начал. «Что, черт возьми, с тобой не так? Ты покинул свой пост. Из-за тебя чуть не погибли те женщины, и, черт возьми, ты сам и ребята, с которыми ты работаешь каждый день». Мой голос уже повысился на пару децибел.
«Да, сэр. Тогда я об этом не думал».
Я подошел ближе, вдыхая
Его швырнуло на пол, заставив задрожать край стола.
«Что, черт возьми, ты делаешь? Ты ужасный человек». Когда Кэролайн ворвалась в комнату, тут же присев перед Иваном, она продолжала смотреть прямо на меня.
«Все в порядке, мисс. Я это заслужил. Я не выполнил свою работу», — сказал ей Иван, пытаясь встать.
«Заслужил? В какой стране? В последний раз, когда я проверяла, такого рода дерьмо не допускалось ни на одном рабочем месте. Но твой босс итак знает об этом».
Пока она помогала ему встать, мне пришлось столкнуться с парой фактов, которые, скорее всего, еще долго будут преследовать меня.
Или, что еще хуже, укусят меня за задницу.
Она была грозной женщиной, которая, скорее всего, продолжит совершать рискованные поступки, которые мне сейчас нужно ограничить.
Но что еще важнее, я хотел ее. Сильно.
Не просто пробовать на вкус и трогать, дразнить и трахать, а как свою собственность.
И не только на то время, пока она находилась под моей защитой, а навсегда.
Боже, помоги мне, но ни одна женщина не возбуждала и не приводила меня в такую ярость, как эта прекрасная, жизнерадостная и озорная Кэролайн Рэндалл.
***
Кэролайн
Еще один шторм.
Еще больше беспокойства.
Мой разум кружится от ужасных событий последних нескольких дней.
Я не могла оторвать глаз от широко открытого окна, размышляя о том, как Вадим мог выносить то, что никогда не опускал жалюзи.
Пытаясь переварить то, что только что произошло, я перенесла свое беспокойство на безжалостного человека, стоявшего словно маяк греха.
Невыносимый ублюдок.
Я не была полностью уверена, что не произнесла эти слова вслух, но я точно знала, что смотрела на Вадима, даже когда мне наконец удалось помочь измученному солдату подняться на ноги.
«Теперь можешь идти, Иван», — сказал Вадим, тоже устремив на меня свой пронзительный взгляд. Я ожидала в них гнев, может быть, разочарование, но вместо этого там было веселье. Неужели этот придурок посчитал это смешным?
Иван вышел, даже закрыл за собой дверь, и мне повезло, что я не подпрыгнула. Я определенно не хотела, чтобы этот чертов русский понял, что он хоть как-то на меня влияет.
Вадим подошел ближе, бросив на мои ноги, как
«Для такой красивой ты — жестокая».
«Что, черт возьми, это значит?» Да, я была требовательной, но мне было все равно в этот момент. Я никогда не видела эту сторону Вадима. Вымещать свой гнев на человеке, который просто пытался помочь, было ужасно в моем понимании.
«Я сказал», — начал он, осмелившись подойти ближе. Если он думал, что собирается запугать меня, ему нужно было подумать еще раз. «Для такой красивой, ты — жестока».
«Ну, тебе лучше привыкнуть к этому, приятель. Я знаю, что согласилась работать с тобой и все такое, но я не позволю тебе так обращаться со своими сотрудниками».
«О, ты не позволишь?»
"Неа."
«Скажи мне, что ты сделаешь, если я продолжу». Он положил руку на грудь. Зачем ему нужно было выглядеть таким сексуальным? Я хотела оставаться в ярости на него и намеревалась её поддерживать.
Я видела выражение беспокойства на его лице, когда нас привезли, слышала, как он отдавал приказы своим людям на русском языке, как будто на нас напали напрямую, но все закончилось. Мы были в порядке.
Напуганы, но в порядке.
Вспышка молнии на мгновение привлекла мое внимание, и мое сердце забилось быстрее по многим причинам.
«Ничто не причинит тебе вреда», — осмелился он сказать.
«Даже ты? Я… я вызову полицию, если ты снова будешь плохо обращаться со своими сотрудниками. Я найду государственное учреждение, которое выпишет тебе обвинения. Я что-нибудь сделаю. Ты не можешь так обращаться с людьми».
Он был очень удивлен моим нелепым заявлением. Конечно, я знала, что этот человек владеет почти всеми в городе. Никто не пойдет против великого Вадима Чернова, кроме его врагов.
Мне пришлось признать, что ужасная стрельба повергла меня в шок и изнеможение, и страх, что это повторится снова, остался.
«Ммм… И я уверен, что ты чего-нибудь добьешься, учитывая твой язвительный рот и твою настойчивость».
«Настойчивая. Я? Ну, ты неисправимый, грубый придурок, который никого не уважает». Я каким-то образом поняла по изменению в его глазах, что ему надоела моя язвительная истерика.
Я сразу поняла, что была права, когда он схватил меня за подбородок и с легкостью притянул к себе.
«Послушай меня, малышка. И мне нужно, чтобы ты меня поняла. Мужчины, которые пришли за тобой сегодня, хотели крови. Твоей крови. И они были готовы убить мою дочь в процессе. Никто никогда не причинит вреда вам двоим и останется в живых. Любой, кто встанет на пути или позволит открыть дверь для такой возможности, будет наказан. По-моему».
«Что-нибудь еще?» — фыркнул я.
«Да. Ты никогда не будешь разговаривать со мной таким образом в присутствии моих людей, иначе я отплачу тебе тем же, наказав тебя в их присутствии. Однако наедине ты можешь говорить мне все, что хочешь, и мы можем это обсудить. Ясно?»