Пахан
Шрифт:
Когда я перестала дрожать, он опустил мои ноги, проведя кончиками пальцев по внешней стороне моего бедра. Я частично перевернулась, смущенная только потому, что никогда раньше не достигала оргазма перед кем-либо. Я сделала несколько глубоких вдохов, глядя в окно, звук веток, бьющихся о стекло из-за шторма, соответствовал быстрому биению моего сердца.
Я быстро моргнула, испугавшись, что бормочу что-то непонятное, но если это и так, он, похоже, этого не заметил.
В тот момент, когда он оседлал меня, я медленно подняла голову, метая взгляд туда-сюда. По какой-то причине я ожидала
Это было идеально.
Он был идеален.
Великолепный экземпляр великолепного самца.
Я хотела, чтобы его запах покрыл меня, но шанс быть обнаруженной был слишком велик. Еще одна волна эмоций нахлынула на меня, и слезы грозили выдать меня. Я отказалась позволить им упасть. Когда он подвинул свои ноги между моих, я затаила дыхание, как делала много раз прежде, мышцы моей киски сжимались и расслаблялись в предвкушении.
Он был таким большим, его член был полностью готов, и я боялась, что он разорвет меня на части. Было что-то особенное в том, как он распускал мои волосы на подушке, скользя пальцами по моим длинным прядям. Как будто он хотел, чтобы этот момент длился как можно дольше, как и я. Проведя пальцами по моей груди, он поднял одну ногу, согнул ее в колене и прижался губами к внутренней стороне.
Между нами была такая связь, горячая и интенсивная, и когда я медленно опустила одну из своих рук, наконец обхватив пальцами его толстый ствол, улыбка скользнула по моему лицу. Его член пульсировал, такой большой, что я снова содрогнулась, просто представив, как он скользит им глубоко внутрь.
Когда я начала его гладить, уголки его рта приподнялись, глаза сузились. Он позволил мне исследовать, наслаждаясь тем, что я дразнила его, как он делал это со мной, наслаждаясь ощущением его тела. Но по мере того, как наш совместный голод продолжал расти, он снова взял полный контроль, убрав мою руку и переместив кончик к моим опухшим складкам. Я никогда не была такой мокрой, и боль, не похожая ни на что, что я чувствовала раньше.
Когда кончик был уже внутри, он положил предплечья на кровать по обе стороны от меня, опуская голову, пока наши губы почти не соприкоснулись. Я провела руками по его бокам, удивляясь ощущению его твердости. Он ни разу не моргнул, ни на секунду не отвел от меня взгляд, пока медленно входил внутрь.
Несколько секунд боли быстро смыло невероятным ревом покалывающих ощущений. Задыхаясь, я обхватила его ногу, выгнув спину, жаждая почувствовать его целиком. Мои мышцы растянулись, крича, когда он полностью заполнил меня. Боль была интенсивной, мощной, что я не могла подобрать слов.
Он колебался, сдерживая себя от того, чтобы вбить оставшиеся дюймы в мое ядро. Я наклонила голову, заставляя наши губы соприкоснуться.
«Чего ты хочешь, zavetnaya?» — спросил он, как будто это был мой выбор. Я сомневаюсь, что он когда-либо просил кого-то о чем-то подобном за всю его жизнь. Я чувствовал себя польщенной, в благоговении от момента, неуверенна, что смогу отпустить достаточно,
«Я… я не знаю».
«Не бойся, Кэролайн. Со мной ты в безопасности во всех отношениях».
Безопасность.
Я чувствовала себя в безопасности и окруженной заботой.
Хотя бы на мгновение. «Всё».
«Тебе нужно быть более конкретной, красавица. Я не умею читать мысли».
«Я думала, ты можешь всё, что ты всемогущ».
Его глубокий смех вызвал дрожь во мне до самых кончиков пальцев ног. «Думаю, посмотрим. Теперь ты будешь мне подчиняться. Ты будешь следовать моим приказам. Так что скажи мне. Чего ты хочешь?»
«Трахни меня. Не сдерживайся, Вадим. Ты мне нужен. Загони свой член глубоко внутрь. Заставь меня почувствовать себя еще более особенной».
Если он был поражен моими словами или разочарован, потому что хорошие девочки не должны говорить такие грязные вещи, я бы не узнала. Выражение его лица было еще более плотским, чем раньше. Он провел своими губами по моим, а затем сделал, как я просила, ввойдя в меня полностью и захватив мой рот, чтобы мой крик не вырвался наружу.
Я царапала ногтями его руку, обхватывая пальцами его крепкие мышцы, как будто мне нужно было держаться за что-то. Он был единственным якорем в моей жизни, единственной причиной, по которой я вставала каждое утро. И он был единственной причиной, по которой я все еще дышала.
Он был для меня всем.
И я хотела большего. Больше и больше навсегда.
Ты будешь гореть в аду.
Теперь настала очередь моего отца ругать меня. Мне хотелось смеяться. Может быть, я так и сделаю, когда увижу его в следующий раз. Послушай, папочка. Я больше не твоя хорошая девочка.
Как будто я когда-то ею была.
Вадим схватил мою другую ногу, обернул ее вокруг своего бедра, когда он разорвал поцелуй, его тяжелое дыхание пронеслось по моему лицу, как лесной пожар. Когда он почти полностью вышел из меня, я схватила его бедра, пытаясь поднять свои. Голод был слишком велик, удовлетворение потребности было единственным, что имело значение.
Еще одна серия звезд проплыла перед моими глазами, когда сладкое предательство наших тел воплотилось в жизнь. Я прижалась к нему, переплетая ноги, когда он снова поднял бедра, погружаясь еще сильнее, чем прежде.
Мое дыхание превратилось в медленные, мягкие вздохи, когда он выработал ритм, погружаясь и выходя, раздвигая каждую прекрасную границу. Я была ввергнута в затишье, неспособная сосредоточиться, когда он прокладывал грубые, голодные поцелуи по линии моего подбородка, проводя губами по моему уху. Его шепот был резким, говорящим обещаниями грядущих событий.
«Я буду трахать тебя часами. А потом начну снова».
Если бы это было правдой. Если бы это было реальностью, а не единственной прекрасной фантазией.
Содрогаясь в его объятиях, каждое падение становилось все более жестоким, поскольку его потребности усиливались, и он терял способность сохранять контроль. Поскольку мои мышцы продолжали растягиваться, я знала, без тени сомнений я никогда не смогу освободить свой разум от желания его. Он должен быть моим навсегда, а не просто моим первым.