Палаццо Сольяно
Шрифт:
Жизнь Вей в аду закончилась, и пусть она еще не верила в это. Ланы были шумной и веселой семейкой. Четверо детей, три девочки и мальчик, встретили ее с любопытством, ведь все дети жадны до нового. Они были китайцами, но вели себя как американские сверстники, не знали родного языка, а тетушка приехала из далекого и таинственного места. Дом семьи Лана находился в Бруклине, в спокойном районе, полном двухэтажных коттеджей, построенных в первые десятилетия двадцатого века. Казалось, как и в Китае, все знали все обо всех.
За несколько дней Вей привыкла к новой реальности. Она стала заниматься домом и детьми, но в этот раз Вей была окружена вниманием, любовью и весельем. Утром все завтракали вместе, затем Лан
Ужасный синьор Вонг Чен продолжал появляться в ее ночных кошмарах, переходящих в беспокойный сон, пусть даже живя в этом доме, она чувствовала, что семья брата защищает ее.
Будто бы угадав ее мысли, как-то вечером, когда дети уже спали и Ичи заняла свое законное место на кухне, Лан спросил ее:
– Ты не устала работать тетей и вице-мамой? Не хотела бы ты иметь свой собственный дом?
Было ясно, что эту тему они уже обсуждали с женой.
– Мне хотелось бы иметь квартирку, где я могла бы поставить рояль. Мне очень хочется снова начать играть. Но прежде всего мне нужно найти работу, чтобы содержать себя. Но…- замолкла Вей.
– Что «но»?
– Я боюсь оставаться одна.
– Думаешь о Вонге Чене?
Девушка кивнула.
– Тогда мне надо тебе сказать. Синьор Вонг Чен перестал думать о тебе на следующий день после твоего приезда в Нью-Йорк.
– Ты что-то о нем знаешь?
– Он умер. В своем офисе, в гостинице.
– Как он умер? –недоверчиво спросила Вей.
– Повесился. В газетах написали, что он умер от стыда, из-за того, что узнали о том, как он крал деньги из сейфа гостиницы.
Вей не сдержалась и тяжело вздохнула, затем свернулась в кресле и молча заплакала. Это был плач освобождения. Она ни на мгновение не поверила в версию о суициде. Ее родные, пусть кроткие и угнетенные, все-таки добились справедливости.
В эту ночь Вей не снились кошмары, и она наконец-то спала спокойно.
6
После яркого жаркого лета природа погасла теплыми красками осени, а потом нарядилась в снежные зимние одежды. Это была вторая американская зима Вей. Она жила в маленькой квартирке, не так далеко от дома брата. Вей делила свое жилище с Джулией, американкой из Канзаса - девушка хотела стать актрисой и училась актерскому мастерству в Нью-Йорке. Вей играла на пианино, которое у нее больше никогда никто не отберет. У нее была работа и грин-кард. Ее тело расцвело, подобно экзотическому цветку. Она казалась всегда спокойной, прекрасной азиатской девушкой, но воспоминания о пережитых кошмарах прятались глубоко внутри. Вей достигла определенного равновесия в жизни, и ей хотелось бы сохранить такой порядок навсегда. Но как-то вечером, в конце января произошло событие, которое в корне изменило ее существование: Вей встретила Эдуардо Сольяно.
Вей играла на пианино в одном из баров отеля Мариотт Маркиз, с пяти до десяти вечера. Она начинала играть, когда бар заполнялся
Вечером бар посещали преимущественно бизнесмены, коммерсанты, немолодые пары, которые вдруг решили устроить себе медовый месяц. Зарплата Вей не была очень уж внушительной, но иногда ей перепадали довольно щедрые чаевые. Случалось даже, что какой-то гость отваживался на нечто более интимное, чем заказ любимой песни. Вей отклоняла предложения несколькими вежливыми словами и ледяной улыбкой. А факт, что Лан работал в этой же гостинице, придавал ей уверенности. Иногда вечером, после десяти, брат с сестрой возвращались домой вместе. Вей приходила к родным брата в гости, чтобы пожелать спокойной ночи четырем племянникам, и поболтать с Ичи. В этой семье, которая столь радостно приняла ее и у которой Вей прожила много месяцев, она чувствовала себя защищенной. В воскресенье она ходила к ним обедать, а потом, по интернету все связывались с Китаем, чтобы родные Вей могли убедиться, что у дочери все хорошо. Со временем, постоянно занимаясь, Вей заметила, что стала лучше играть, хотя бы потому, что могла полностью показать свои эмоции в любимых произведениях, чем часто вызывала слезы у слушателей.
Как-то вечером, когда ее нежные прикосновения разносили по залу меланхоличные ноты Rhapsody in Blue, Вей подняла глаза и встретилась взглядом с грустным мужчиной, который был чем-то похож на Роберта Редфорда. Она, ставшая ценительницей американского кино, любила этого актера.
Он в одиночестве сидел за столом, справа от пианино, держал в руках бокал виски и казался очень усталым. Ее поразила его красота. Вей решила, что мужчина – англичанин. Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Когда она закончила играть, тот подошел к ней.
– Ты великолепно играешь.
– Спасибо, - ответила Вей, опустив взгляд.
Из вазы, расположенной в середине своего столика, мужчина взял маленькую белую розу и положил на клавиатуру пианино.
– Спокойной ночи, - попрощался он. – Меня зовут Эдуардо.
– А я – Вей. И тебе спокойной ночи.
Вей заиграла известную мелодию, Smoke Gets in Your Eyes, а мужчина тем временем выходил из бара. Девушка улыбнулась, вспоминая, что почти всегда мужчины оставляли ей хорошие чаевые, а этот – всего лишь взятый напрокат цветок, но с такой элегантностью, будто бы подарил ей бриллиантовое колье. Этим вечером Вей ночевала у Лана, ведь назавтра, в воскресенье, она пообещала Ичи помочь с обедом, на который пригласили друзей и родственников.
Среди приглашенных и в этот раз не обошлось без очередного соотечественника, холостяка в поисках жены. Родные Вей никак не могли смириться с тем, что девушка не хочет заводить семью, и за последний год представили ей как минимум шесть кандидатов в женихи, и каждый обладал замечательной репутацией. Сегодня был черед некоего Хуксиана, владельца процветающего предприятия по уборке. Кандидат в женихи притащил сладости, цветы и калифорнийское вино. Он был довольно симпатичным парнем, остроумным и толковым – он очень занимательно рассказывал о своих проектах по развитию фирмы. И с ним Вей тоже была вежлива, но холодна. Лан и Ичи горестно вздохнули в очередной раз, они не могли понять, насколько Вей отвращала сама идея разделить постель с мужчиной.На месте любого молодого мужчины Вей представляла ныне покойного Вонга Чена, сразу начинала чувствовать его чесночное дыхание и начинала дрожать от ужаса, вспоминая перенесенное насилие, злобные удары, отвратительные оскорбления. Когда гости ушли, .Вей стала собираться на Манхэттен – на работу. Она пробормотала недовольной Ичи: « Вам с моим братом нужно уже успокоиться. У меня нет никакого желания выходить замуж».