Палаццо Сольяно
Шрифт:
– Если можно, кофе. Вам так идет желтый, Вы просто красавица! – заметила Урсула.
Восьмидесятилетняя кораллара, и правда, красовалась в шелковой рубашке цвета шафрана, вокруг шеи обернула ожерелье из розового японского коралла. Короткие волосы, крашенные в черный, обрамляли усталое грустное лицо.
– Думаешь? Я наряжаюсь, крашусь и прихорашиваюсь, пытаясь убежать от старости. Я так благодарна годам, ослабившим мое зрение – смотрясь в зеркало, я не вижу, в какую развалину я превратилась.
– Тридцать лет назад Вы были самой прекрасной коралларой в Торре. Но Ваша красота не оставила Вас, донна
Джади, индийский дворецкий, подавая кофе, проговорил:
– Господин разговаривает по телефону. Он просит потерпеть еще пять минут.
– Я терплю его уже шестьдесят лет, - буркнула Розита, а потом остановила слугу жестом:
– Я уверена, он разговаривает со Скапече. А тот, почувствовав выгодное дельце, вцепляется в ляжки всеми зубами, хуже цепного пса. С другой стороны, у него целая армия внуков, и всех надо устроить.
Он хочет все у нас купить – виллу, лабораторию, парк, склад, его содержимое, и даже музей. Как грустно в конце жизни быть окруженным людьми, которые, как голодная свора собак, ищут лишь бы чем поживиться.
– Донна Розита, надеюсь, Вы не включаете в эту свору Сольяно, мой бедный супруг, покойный дон Эдуардо, всегда уважал дона Чиро.
– Девочка, Сольяно – короли в нашем коралловом краю. А остальные, включая и нас, Монджелло, всего лишь богатые вассалы. И пусть некоторые из нас богаче королевского дома, но Сольяно всегда выше, они – напоминание, что богатство – еще не все, а стиль невозможно купить. А мы всегда пытались подражать вам.
Урсула пошла навстречу дону Чиро, опирающемуся на трость и неровно шагающему по направлению к женщинам.
– Тебе не надоело нытье моей жены?
– Я пришла, надеясь заключить с Вами сделку, дон Чиро. На рассвете мой сын Саверио уехал в Японию, и вот…
Он прервал ее:
– Какой замечательный парень твой Саверио. Он послужит примером и для Джанни. Ты выпила кофе? Вот умница. А теперь послушай. На складе у меня девятьсот кило кораллов Шиакка и шестьсот – Барберия. Можешь забирать хоть сейчас. А что до остального…
Урсула перебила:
– Благодарю Вас, дон Чиро. Как мы договоримся насчет оплаты?
– У тебя куча других проблем помимо этого. Я счастлив, что мой коралл попадет в руки Сольяно. Не знаю, сказала ли тебе моя болтушка-жена – все остальное пойдет в фонд Монджелло. Ты удивлена? Мы хотим помочь молодым, которые не знают, что делать со своей жизнью. Мы предлагаем им освоить трудное и прекрасное дело. Зачем им становиться в очередь на пособие по безработице и скатываться на дно жизни? Кому, как не им, мы оставим все накопленное богатство? Пусть работают здесь и создают шедевры, которые потом разлетятся по миру. Может, красота, которую мы производим веками, хоть как-то поможет спасти мир, полный зла и грязи. Джади, мой кофе!
– Даже и не знаю, как благодарить Вас, дон Чиро, - прошептала Урсула.
– }Это я должен бесконечно благодарить дона Эдуардо Сольяно за все, что он сделал для нашего общества и лично для меня. Он мало говорил, но много делал. Груз управления предприятием свалился на него в совсем юном возрасте. Он вполне мог бы предпочесть беззаботную студенческую жизнь колючкам жизни предпринимателя. Он обратился ко мне, другу своего отца, и сказал: «Дон Чиро, направьте меня.» Конечно, донна Маргарита дала ему хорошее
Урсула снова и снова была готова слушать эти истории, пусть свекровь с Эдуардо и рассказывали ей их тысячу раз. Из этого сумасшедшего путешествия в Африку Эдуардо привез домой античные украшения – бусы и браслеты из коралла и янтаря, ставшие достойными эскпонатами в семейном музее. Был бы дон Чиро столь же заботливым, если бы у Сольяно наследницей осталась дочь, а не сын? А сейчас он практически дарил ей содержимое своего огромного склада, отказываясь заговаривать об оплате. И Урсула сказала:
– Дон Чиро, Вы все говорите и говорите, но цену мне так и не называете. Неужели Вы отказываетесь вести переговоры только потому, что я женщина?
– Ну наконец-то ты поняла! Он невыносимый шовинист! – вмешалась донна Розита.
– Я никогда не брал деньги у женщин, и я горжусь этим. Все вопросы я решу с Саверио. Но это, дорогая Урсула, совсем не значит, что я не ценю тебя. Поспеши договориться о вывозе кораллов.
– Пойдем со мной, девочка. Я не могу больше выносить этого старого ворчуна.
Розита проводила Урсулу до машины, и прошептала:
– Он торопится уехать, да и я тоже. После шестидесяти лет работы мы наконец-то устроим себе каникулы.
3.
Урсула, Джанни и Кристина находились в бронированном складе – они с восхищением смотрели на огромное количество коралла, пришедшее от Монджелло, когда к ним присоединилась Маргарита. Каждый с удовольствием рассматривал по веточке, крутил кораллы между пальцами, почти с религиозным почтением относясь к этому странному дару моря – и из которого получатся потом предметы удивительной красоты. Кристина мечтала о том, какие прекрасные украшения создаст, Джанни оценивал рыночную стоимость коралла, а Урсула думала, с какой радостью смотрел бы на все добро это ее муж. Маргарита же вспоминала, как ей в детстве рассказывали, что ее отец, профессор Джованни Ланцетта, зав. Кафедрой анатомии университета Неаполя, одним из первых изучал морскую биологию и был в числе пионеров, исследовавших месторождения кораллов Шиакка на сицилийских берегах. За несколько лет кораллари выловили больше одиннадцати миллионов тонн кораллов, который, однако посчитали вторсырьем - из-за приглушенного цвета, и только через много лет оценили настоящую ценность и красоту этого творения моря.
– Это мертвый коралл, - любил говорить отец Маргариты. Сейчас, более века спустя, пожилая женщина шептала:
– Эти крохотные ветви пережили извержения подводных вулканов, цунами, и все разрушения, которые обрушило на них наше море. А потом волны потихоньку вынесли их на побережье, где они столетиями ждали своего часа, ждали, пока человек их найдет и превратит в драгоценности.
Никто не стал комментировать. Когды все вышли из склада, Джанни закрыл массивную дверь, включил сигнализацию, и все вместе поднялись в офис. Урсула отправила е-мэйл Саверио, сказать, что с сырьем все в порядке, а потом добавила: