Палач, скрипачка и дракон

Криптонов Василий Анатольевич

– Гиацинто… – начал было Нильс, но Энрика его прервала:

– Не хочу про меня! Давайте про вас. Почему у вас нет жены? Неужели ни одна не согласилась?

Нильс обдумал вопрос, рассеянно теребя шарфик.

– Не спрашивал никого, – ответил он терпеливо ждущей Энрике. – Любви не было, так не из-за чего и жениться.

– Какой вы скучный – прямо как все, – вздохнула Энрика. – Любовь… Любовь – она у бездельников. А когда дело есть – не до любви, право слово.

– У меня было дело. Любви не помешало. Только

вот с тех пор я и зарекся. Правильно ты говоришь – лучше делать то, чего от тебя Дио хочет, а все эти любови – ну их к Диасколу, один вред от них.

Во взгляде Энрики сверкнул интерес.

– А ты на самом деле другой, – сказала она, и Нильс вдруг сообразил, что они как-то незаметно перешли на «ты». – Значит, и любви не хочется, и без любви жениться противно?

Нильс кивнул.

– Эх, не в том мы мире родились, – засмеялась Энрика.

Теперь говорить приходилось громко – добрались до катка. Блестящее ледяное озерцо посреди центральной площади Вирту блестело в свете газовых фонарей, будто огромное зеркало. На нем уже не протолкнуться, а из в одночасье выросшего рядом домика с надписью «Коньки» выходили все новые желающие покататься.

– Надо работать, – извиняющимся тоном сказал Нильс.

– Спасибо за беседу, – кивнула Энрика и пошла, вздохнув, к домику.

– Синьорита Маззарини, – окликнул ее Нильс. Мог и хотел окликнуть по имени, но почуял нутром, что девчонке будет приятно услышать фамилию, которой она вот-вот лишится.

Она обернулась, вскинула голову, высвободив подбородок из-под воротника.

– Спасибо за подарок и – с праздниками вас! – Официальное обращение все-таки помешало удержать это зыбкое «ты». – Желаю в новом году счастья.

– Спасибо! – улыбнулась Энрика. – И вам того же. Да услышит Дио наши пожелания.

Когда она исчезла в дверях домика, Нильс еще несколько секунд стоял, глядя ей вслед, потом встрепенулся. Работать действительно нужно, на катке началось дикое столпотворение.

– Так, а ну – очистили пространство! – рявкнул Нильс. – Дайте сперва малышам покататься! Их уж скоро домой погонят – тогда и вам время будет. Ну? Мне что, два раза повторять? Я словами только один раз говорю, потом иначе объясняю!

***

– Нет-нет-нет, – качал головой Рокко, стоя за конторкой. – Я говорю – пять медяков за пару! Синьора Латтанци, уж вам ли прибедняться? Весь город знает, как вы «бедствуете». Либо отпускайте мальца на лед одного, либо – десять медяков, так-то.

Далила Латтанци, гневно сопя, высыпала в подставленную ладонь требуемую сумму, но не удержалась от замечания:

– Не надо, молодой человек, завидовать! Богат тот, кто экономить умеет.

– Было б что экономить – все бы экономили. Да, народ?

Народ, столпившийся в крохотном помещеньице, поддержал Рокко дружным гулом. Далила, тут же умолкнув, взяла коньки, протянутые Рокко, и поспешила

удалиться. А к конторке уже протиснулась следующая желающая.

– Куда без очереди? – прикрикнул Рокко. – Самая умная, что ли?.. А, это ты? Заходи. – Он открыл дверцу и впустил за конторку Энрику. Она быстро проскользнула к нему, увернувшись от брызжущего искрами света шарика – их штук десять летало по комнате, светло было как днем. Прикрыв дверку, Рокко бросил незаметный взгляд на безымянный палец левой руки Энрики. И вздохнул с облегчением.

Передавая следующую пару коньков, Рокко про себя отметил, что все вроде бы вернулось на круги своя, и улыбнулся. Тут же Энрика заговорила ему на ухо:

– Ты надолго тут?

– Сейчас уйдем, только штуковину одну устрою.

Рокко провел рукой над банкой с мелочью, потом сделал несколько пассов перед стойкой с коньками и повернулся к очереди:

– Мне нужно отойти по важному делу. Коньки берем сами, пять монет за пару. Кто попытается обмануть – у того руки отсохнут, я предупредил. Подлечить потом – подлечим, но это уже сотня медяков, она же – серебряная. Кто выгоду считать не умеет – у соседей спрашивайте.

Рокко взял со стойки две пары коньков и, подхватив Энрику под руку, вытащил ее наружу, выставленным вперед локтем расталкивая людей. Оказавшись на улице, они направились к длинной скамье перед катком. Нильс уже успел всех организовать. По льду смешно ковыляли малыши, поддерживаемые родителями, а молодежь стояла вокруг и беззлобно смеялась.

– Ну что, синьора Моттола, не изволили передумать? – нарушил молчание Рокко, усаживая Энрику на скамью.

– Отстань, а? – взмолилась Энрика. – Ну чего ты как этот? Без того тошно, ты еще…

– Извини, – невозмутимо отозвался Рокко. Присев на корточки, он распускал шнурки на ее ботиночках. – Мне, поверь, не все равно, вот и беспокоюсь. Так, просто, на всякий случай замечу – хочешь, слушай, а хочешь – мимо ушей пропускай. Работу поменять всегда можно. Денег на кусок хлеба раздобыть – не велика проблема. А вот муж – это всерьез и надолго.

Энрика отрешенно смотрела на его руки, ловкие пальцы, развязывающие узел. Потом дернулась, спрятала ногу под скамейку.

– Что ты делаешь? Перестань. Увидит кто…

Пожав плечами, Рокко сел рядом, занялся своими шнурками. Каток шумел за спиной, а перед глазами – пустынная часть площади, даже фонари не горят.

– Дело не в деньгах и не в работе, – говорила Энрика, натягивая коньки. – Как ты-то этого не понимаешь?

– Да я-то все понимаю, – попытался заверить ее Рокко. – Только…

– Нет, ничего ты не понимаешь! – упиралась Энрика. – Этот человек уничтожил смысл моей жизни! Просто так, из вредности.

– Так ты отомстить хочешь? – Рокко ухмыльнулся. По части «отомстить» у него имелся богатый арсенал колдовских средств.