Паладин
Шрифт:
— Н-да, что-то я с утра торможу… — логично же, что раз в мире есть магия, местные её применяют не только для Огненных Дождей и прочей боёвки.
Нет, вполне возможно, что первоначально именно так оно и было, но человек, отбившись от врагов и утвердившись на местности, следующим пунктом пытается создать себе комфорт. И, имея магию, глупо думать, что она не будет применяться для этого самого комфорта. Если тут можно устроить ситуацию «воткнул палку, и она заколосилась», то понятно, отчего, например, крестьяне с той же «Причальной» не вкалывают на полях и огородах по четырнадцать-шестнадцать часов и имеют на столе мясо, а не только какую-нибудь лебеду.
— Понимаю, — разговор не помешал нэке добыть что-то вроде турки, в которой были сотворена вода и засыпан кофе, а сама посуда — пододвинута
Разобравшись с едой и ополоснув посуду от остатков пищи, мы свернули лагерь и вновь встали на путь к руднику. Ну и, само собой, продолжили вести беседу, ведь узнать мне нужно было ещё очень и очень много. Но в этот раз на вопросы предстояло отвечать и мне — Нэроко после всех вчерашних откровений и инцидентов заметно… не сказать, что прям раскрепостилась, но напряжения и осторожности, какие бывают при начале общения с незнакомцами, в ней стало явно меньше, и теперь она не хранила гробовое молчание, пока её о чём-то не спросишь, а могла и сама показать любопытство:
— Можешь рассказать о своём мире? Какой он? — довольно скоро после начала пути попросила девушка.
— Так сразу сложно описать в двух словах, да и в этом мире я слишком мало, чтобы сразу выделить самые яркие отличия, — как бы извиняясь за не лучшую компетентность, пожимаю плечами. — Лучше тебе самой спрашивать меня о каких-то моментах, а я уже постараюсь ответить.
Честно говоря, я не был уверен, что именно стоит говорить и в каком ключе. Но в первом приближении выходило, что рассказать, в принципе, можно всё, разве что не акцентировать внимание на технологическом развитии, теме моночеловечности мира и прочих вещах, которые будут слишком уж выбиваться из мировоззрения жителя средневековой фэнтези-реальности. С учётом отношений местных, девушка ведь может подумать, что остальные расы мы тупо уничтожили, что может не очень хорошо сказаться на нашем дальнейшем сотрудничестве, кстати, с учётом старых легенд и мифов, вполне может быть, что всяких троллей, драу и прочих сидхэ мои предки таки действительно уконтрапупили… ну или те смогли вовремя смыться, не суть. Ну и тот факт, что ранее я был человеком, соответственно, тоже лучше не называть. Всё так же во избежание. Да и чем разные народности отличаются от разных рас? Ну да, у кого-то есть большие губы, а у кого-то раскосые глаза и слабая устойчивость к алкоголю, чем не «расовый» признак? Да и вообще термин «раса» изначально только к людям и относился, так что я даже врать не буду.
— Ты говорил, что у вас у всех равные права, но как же рабы? — вполоборота глядя на меня, повела правым ушком нэка.
— Рабы?
— Те люди и нелюди, которых сделали собственностью конкретного хозяина. У нас чаще всего рабами становятся за невыплату долгов или если был захвачен в бою, — пояснила моя спутница. — Или у вас, как у эльфов, нет рабов?
— Хм-м… — а, собственно, чего я ещё ожидал от средневекового мира в стиле японского исекая с кошкодевочками? Уже чудо, что тут две трети населения в рванье и рабских ошейниках не ходят — это же один из главных японских фетишей. — На настоящий момент у нас в мире нет официального рабства. У некоторых горных народов, застрявших в первобытной дикости и не желающих из неё выходить, рабство ещё встречается, но все более-менее цивилизованные страны от него отказались и на публику громко осуждают. Хотя тема довольно сложная, ведь есть много способов сделать разумного полностью зависимым от тебя и готовым исполнять любые прихоти, и различные толстосумы очень любят эти способы.
— А как так получилось? Ведь ни один хозяин не захочет отказываться от рабов, а даже если и найдётся несколько достаточно добрых, то остальные всё равно не захотят отпускать своё имущество и возьмутся за оружие, если попытаться их принудить.
— Насколько я знаю этот вопрос, содержать рабов стало банально невыгодно, — пожимаю плечами. — Рабство выгодно, когда есть источник большого количества дешёвого живого товара. В моём мире так было, пока одна страна могла напасть на другую и или быстро полностью победить, или угнать
— Понятно… — обронила нэка, озадаченно опустив ушки и глядя себе под ноги.
— А у вас с этим как? — спустя несколько метров нарушаю тишину. — Мне показалось, что рабов я в городе не видел…
— По-разному, — продолжая глядеть перед собой, отозвалась девушка. — В империи оно не очень распространено, потому что право на захват в бою не распространяется на конфликты одного лорда с другим. Если на тебя напали преступники, ты их победил, но не убил, то ты можешь продать их на рудники, но если какой-то лорд начнёт нападать на деревни соседа и угонять жителей, то его объявят преступником, ведь это же честные граждане империи, которые платят налоги, в том числе и в императорскую казну. Поэтому рабов нам в основном привозят с юга. Ещё некоторые лорды промышляют тем, что захватывают орков для тяжёлых работ, но это опасный промысел, к тому же ничего сложного орки делать не могут, а охранять их нужно хорошо.
— Ты ещё говорила что-то про долговое рабство.
— Да, если ты набрал много долгов, то по суду тебя могут отдать в рабство кредитору, но такой раб может всегда выкупиться, если отдаст сумму долга. Или его могут выкупить родственники.
— М-м… а что с обманами? Например, что мешает лорду тайно захватить население деревни на земле соседа, а потом сказать, что это были бандиты, которые на него напали, или кредитору, которому вернули долг, заявить, что никаких денег ему не возвращали?
— Бывает всякое, конечно, — пожала плечиком котейка, — но ведь раб всегда имеет шанс так или иначе добраться до храма Тириуса или иным образом обратиться к его жрецам за правосудием. У многих богов священники умеют определять ложь, а священники Бога Справедливости — это почти всегда ещё и главные судьи в окрестной местности. И если такой судья обнаружит обман, то виновнику не поздоровится.
— И они всегда действуют справедливо? — я не то чтобы воспринял новость скептично, но с некоторым недоверием.
— Конечно, — фиолетовые очи поднялись на меня с вопросительно-непонимающим выражением. — Если жрец нарушит заветы своего бога, он сразу лишится его покровительства и всей дарованной силы, поэтому священники Тириуса всегда совершают демонстрацию благоволения покровителя в начале суда и после приговора, и если магия молитвы внезапно не сработает, то приговор считается аннулированным самим Тириусом, как несправедливый, а судья-жрец — низложенным из своего сана. У вас в мире не так?
— Как тебе сказать… — ч-ч-чёрт, как же я их миру уже завидую… — У нас тоже по-всякому. Боги у нас… — как бы помягче сформулировать? — не так строго следят за своими жрецами и не так явно реагируют на их проступки, предпочитая наказывать за них уже после смерти, потому чаще всего приходится полагаться на честь и совесть конкретного судьи, который, увы, может быть куплен или на него как-то надавят. Или через связи наверху, или через родственников. Увы, в этом отношении наш мир далёк от идеала.
— Ну… — Нэроко дёрнула левым ушком, будто смутившись, — на самом деле, у нас тоже не всё идеально. Жрецов Тириуса мало, и на все суды их не хватает, к тому же… — замялась. — Иногда бывают случаи, когда под их видом действуют жрецы тёмных богов. Бога Обмана, Раздора, Воровства и других им подобных. Тогда всё становится довольно плохо, и не всегда получается это достаточно быстро обнаружить и исправить. Лучше всего так скрываются жрецы бога Обмана, говорят, их покровитель может укрыть от Тириуса даже молитвы, взывающие о справедливости из местности, где бесчинствует его жрец.