Паладины
Шрифт:
Из-за кучи-малы, которую образовали тела нескольких тварей, послышался знакомый голос:
– Вы там живы?
Сомохов осторожно переспросил:
– Венегор?
Фламандец легко перепрыгнул через трупы. Окровавленный двуручный меч в его руке смотрелся игрушкой.
– Венегор, Улугбек, помогите, – хрип был едва различим.
Сомохов бросился раскапывать завал. А Венегор застыл… при виде скорчившейся в углу фигурки.
Когда голова Кости показалась из-под мертвой туши, его глазам предстала необычная картина: высокий рыцарь сидит, уложив на колени старушку. Одной рукой он придерживал ее голову, а второй вливал в рот что-то из походной фляги. Слова, слетавшие с губ фламандца, звучали на неизвестном языке. Медленная тягучая песня, заговор, волшба… и странно знакомая размытость силуэта. Черты рыцаря дергались, менялись, расплывались и таяли, пока на месте Венегора не появился невысокий старикан. Седая бородка, жилистое тело труженика, изборожденное морщинами лицо.
Оба русича, не сговариваясь, начали забивать последние патроны в магазины.
– Ты кто?!
Короткий злобный взгляд из-под густых бровей, и дальнейшие вопросы застряли в горле. Как будто из глаз дедка в их сторону метнулось живое пламя.
Наконец веки богини затрепетали, дернулась рука, приоткрытый рот стал сам ловить капли жидкости, падающие из баклажки.
Старушка открыла глаза:
– Ану… Прадедушка…
Дедок усмехнулся:
– Анунитум [96] , я уже много раз говорил тебе – не называй меня так. Неужели ты хочешь обидеть старика, напомнив, сколько мне лет?! Зови дедом, а еще лучше – батяней.
96
Любимица Ану (шумер.).
Он говорил все на том же незнакомом… слегка гортанном, с каждым словом становившемся все более понятном наречии.
Костя повторил вопрос:
– Ты сам кто?! Тут люди-то остались?!
Ану с неохотой опустил на пол слабое тело правнучки:
– А вы – молодцы…
Костя пошевелил револьвером:
– Не дури. Отвечай на вопросы!
Старик пожал плечами.
– Хорошо… Почему бы нет… – Он присел и погладил старушку по голове. – Они все – мои дети… Так вот, кто-то начал их убивать… Уверенно… Выискивая, обходя ловушки… Слишком уверенно… – Он вздохнул. – Я сразу подумал, что тут замешан кто-то из своих. Младшие слишком осторожны для такой авантюры.
Старик крутил в руке баклажку.
– Такой вывод означал одно: некто изобрел способ обойти прошивку… Опасный прецедент… И тогда я стал интересоваться всем необычным. У бога на пенсии много времени для раздумий. Тут-то и выяснилось, что из лабораторий исчезают гаки. Большинство наших бывших экспериментальных баз стоят без дела, но из всего оборудования кого-то заинтересовали именно гаки. Странный выбор.
Я вспомнил, что несколько сот лет назад поручал Мардуку разобраться с изчезнувшей установкой. Тогда он очень активно начал, выкопал всю информацию, все характеристики, но так ничего и не нашел. Совпадение? Я отстранил его и взялся за поиски сам… Так я вышел на вас. – Он усмехнулся. – Сначала вы показались мне случайными фигурами, но уж больно удачной оказалась ваша стартовая позиция. Так что вы были моим троянским конем и наживкой одновременно.
Костя клацнул зубами.
Ану продолжил:
– Я провел вас от вашей Гардарики, забытой всеми, до врат Э-Кура. Провел за руку, оберегая от напастей, предупреждая о засадах, охраняя от кинжалов убийц и кубков с ядом. Где мог – сам, где не получалось, вашими же руками… Да, Улугбек Карлович, это я туманил головы страже, когда вас несли из Магдебурга, я убеждал отцов-дознавателей в вашей невиновности, я даже говорил за тебя речи, Костя, когда ты уснул… Тогда… В Милане, где ты своим красноречием зажег толпу на мятеж. Это был я.
– Что с Горовым?
– Он расскажет.
Русичи обернулись. В проход вошел высокий чернокожий воин в блестящих доспехах. На его плече безвольной тряпкой висело тело Давида, сбежавшего лазутчика.
– Нангал!.. – зашептала пробудившаяся старуха.
Лицо воина расплылось в улыбке. Одним движением он скинул тело и прильнул к ногам женщины.
– Госпожа, я спешил как мог.
Тут заверещал Давид, которого при взгляде на фигуру Ану буквально скручивало от ужаса:
– Рыцаря Тимо взяли сегодня ночью, когда он пошел по нужде. Лучезарный хотел сам участвовать в атаке на храм. Верил, что…
– Он жив?! Горовой?! – перебил шпиона Костя.
Давид кивнул:
– Его увезли в крепость Антиох, это несколько конных переходов отсюда. На него у господина были свои планы. Не знаю, какие именно.
Ану кивнул, и выпрямившийся Нангал обнажил меч.
Давид затрясся:
– Погодите, прошу вас! Я знаю еще кое-что.
Старик пожал плечами. Чернокожий занес руку, примериваясь к шее изменника.
– Про вашего четвертого друга, Захария!
– Стой!!! – Два голоса слились в один.
Нангал опустил меч.
– Только обещайте жизнь!
Ану удивленно посмотрел на скорчившегося у ног человека:
– Посмотрим…
Давид затараторил:
– Тем вечером, после боя. Я все видел! Господин дал мне возможность различать мороки низших, чтобы видеть знаки. Так вот, над телом вашего друга, раненного, но вполне живого, склонились двое из обслуги… Византийцы, греки… Они приложили ко лбу обруч, а потом быстро ушли… Я знаю, что это за обруч! Это – «поцелуй Нергала [97] ». Они выпили душу вашего друга.
97
Нергал – бог, владыка царства мертвых.
Ану заинтересовался:
– Кто они?
– Я видел их среди людей господина, но что их связывает – не знаю… Вы обещали! – заверещал он, увидев, что чернокожий исполин наклонился над ним.
Старик скривился. Хрустнули позвонки, и тело предателя полетело на землю.
– Где Венегор?
Ану махнул рукой:
– За два перехода отсюда, в большой зале. Лежит парализованный, как и все смертные. Я взял первый образ, который пришел мне в голову.
– Почему Мардук так желает получить эту статую?
– Инициатор. – Ану подхватил с земли маленькую палочку-жезл. – Без этой мелочи гак – всего лишь дур-ан-ан, установка для переноса материи. Для передачи структуры живого существа, ануннака или лулу – неважно, нужен этот элемент. Мардук же давно пробует создать существ, способных убить других перворожденных, из числа тех, кого считает противником. Он очень честолюбив, мой внук.
Он устало присел.
– Слишком честолюбив…