Пальмы в снегу
Шрифт:
Стоя перед картиной, Кларенс на миг представила новые графы над своим именем и именем кузины. Как будут звать представителей новых поколений — если они, конечно, вообще будут? Она мысленно улыбнулась. Определённо, учитывая ее медлительность в этом вопросе, пройдут годы, прежде чем на древе появится новая линия; и это довольно печально, поскольку жизнь представлялась ей длинной цепью, в которой все звенья с именами и фамилиями создавали прочную неразрывную связь.
Она не понимала, как другие люди могут не знать своих предков дальше поколения бабушек и дедушек. Хотя, конечно, далеко не всем довелось, как ей, вырасти в таком вот закрытом мирке, где направляют и задают тон старинный уклад и традиции, в то время как большой мир меняется так быстро, что все теряются
Возможно, именно благодаря желанию стать связующим звеном между прошлым и будущим, Кларенс решила посвятить карьеру лингвистике, и в частности, изучению пасолобинского диалекта. Она недавно защитила диссертацию и устала от академического мира, который не только сделал ее человеком науки, знающим, как никто другой, этот умирающий язык, но и хранительницей культурного наследия, чем она особенно гордилась.
Однако порой она сожалела о том, что столько времени потратила на учебу и исследования. Особенно в свете ее отношений с мужчинами, потому что ее личная жизнь оказалась настоящей катастрофой. По тем или иным причинам отношения с мужчинами никогда не длились дольше года — как, впрочем, и у Даниэлы, хоть та, казалось, переживала разрывы легче, чем Кларенс: возможно, потому что была на шесть лет моложе или просто обладала большим терпением. Кларенс снова улыбнулась, подумав о том, как повезло им обеим — единственным дочерям, что они росли вместе.
Что бы она делала без этого дара небес, посланного свыше, чтобы поддержать хрупкими плечами? Хотя они были совершенно разными — и внешне, и по характеру, но чувствовали себя неразлучными сёстрами и, соответственно, не раз оказывались вместе в трудных или смешных ситуациях. Она вспомнила их кодекс чести, разработанный, когда они стали достаточно взрослыми, чтобы разница в возрасте не мешала вместе посещать вечеринки: если вдруг окажется, что им обеим понравится один и тот же молодой человек, преимущество имеет та, что познакомилась с ним первой. К счастью, в силу несходства характеров (Даниэла была более робкой, более практичной и, очевидно, менее страстной), а также различия вкусов (Кларенс привлекали несуществующие романтические герои, загадочные волки-одиночки, а ее кузину — обыкновенные, но зато реальные молодые люди) им не было необходимости проверять друг друга на преданность.
Вздохнув, она дала волю воображению — лишь на несколько секунд, чтобы увидеть новые графы своих незримых потомков.
Внезапно в спину повеяло холодком, словно кто-то легонько подул в затылок или погладил мягким пёрышком. Она вздрогнула и обернулась. Несколько секунд Кларенс пребывала в полном ошеломлении, даже в ужасе — ей показалось, что в доме кто-то есть. Это, конечно, было смешно: ведь она точно знала, что в ближайшие дни никто сюда не приедет, а все двери закрыты. Она никогда не была трусихой — во всяком случае, ей хотелось так думать, — но всегда принимала меры предосторожности.
Встряхнув головой, чтобы отогнать бредовые мысли последних минут, она сосредоточилась на главном, на том, что должна сделать здесь и сейчас, а именно — позвонить Хулии. Выйдя в одну из четырёх дверей маленькой гостиной, она оказалась под широкой лестницей с деревянными ступенями, ведущей на верхний этаж. Поднявшись по ней, вошла в кабинет, большую часть которого занимал обширный письменный стол, где она оставила свой мобильник.
Взглянув на часы, Кларенс подсчитала, что пунктуальная Хулия уже должна вернуться домой из церкви. Когда Хулия бывала в Пасолобино, то каждый день ходила вместе с подругой к пятичасовой мессе, затем делала круг по деревне, потом выпивала чашечку шоколада, после чего возвращалась домой на машине.
К ее удивлению, Хулия не ответила. Кларенс решила позвонить ей на мобильный. Оказалось, что Хулия играла в карты в гостях у подруги: понятное дело,
А впрочем, подождать-то нужно было всего один день.
Она решила вернуться в гостиную и привести в порядок разбросанные бумаги. Письма она вернула на место, спрятав в бумажник лишь один тот листок.
Разобравшись с бумагами, с которыми провозилась несколько часов, Кларенс совершенно не знала, на что убить остаток дня. Она села на диван перед камином и закурила новую сигарету, подумав о том, как здесь все изменилось с тех пор, как Антон, Килиан и Хакобо уехали на остров, а особенно представление о времени. Люди поколения Кларенс имели в своём распоряжении компьютер, электронную почту и мобильный телефон, по которому могли в любую минуту связаться с близкими. Это сделало людей нетерпеливыми: они не выносили неопределённости и не умели ждать, а малейшая задержка при удовлетворении сиюминутных желаний превращалась в настоящую пытку.
Теперь Кларенс занимало только одно — что скажет Хулия о смысле нескольких строк, которым у неё самой нашлось только одно объяснение — отец регулярно посылал деньги какой-то женщине.
Остальная часть ее жизни внезапно отошла на второй план.
На следующий день, ровно в половине шестого, Кларенс стояла у дверей церкви, дожидаясь, когда выйдет Хулия. Она едва успела полюбоваться величественным силуэтом романской колокольни, вознесшей шпиль в небо, когда дверь открылась, и из церкви вышли несколько прихожан, пришедших к службе в будний день, дружески ее поприветствовав. Среди них Кларенс сразу заметила Хулию — маленькую хрупкую женщину, очень просто, но элегантно одетую, с пышной шапкой коротких каштановых волос, только что уложенных в парикмахерской, и красивым шёлковым платком на шее. Хулия подошла к ней, широко улыбаясь.
— Кларенс! Давно же я тебя не видела! — она звонко расцеловала ее в обе щеки и, взяв под руку, повела к выходу из церковного двора, окружённого каменной стеной с коваными воротами. — Прости, что вчера не уделила тебе внимания, но ты позвонила в самый разгар игры. Ну, как поживаешь? Как твоя работа?
— В этом семестре в университете занятий немного, — ответила Кларенс. — Вот и хорошо. У меня появилось свободное время, могу заняться исследованиями. А ты надолго приехала?
Семья матери Хулии была родом из долины Пасолобино и до сих пор владела одним из домов, разбросанных среди полей в нескольких километрах от деревни. Ее мать вышла замуж за человека из соседней долины, и оба уехали работать в Африку, когда Хулия была совсем маленькой, поручив ее заботам деда и бабушки. Дела у родителей пошли в гору, и они решили забрать девочку к себе. В Африке Хулия вышла замуж, и там же появились на свет двое ее детей. Когда же они окончательно обосновались в Мадриде, Хулия и ее дети полюбили приезжать на отдых в Пасолобино; иногда к ним присоединялся и ее муж. С тех пор как два года назад Хулия овдовела, ее пребывание в долине с каждым разом становилось все дольше.
— По меньшей мере, до октября, — ответила Хулия. — Хорошо иметь взрослых детей, которые не нуждаются в твоём постоянном присутствии. — Она лукаво улыбнулась и добавила: — К тому же, здесь они не смогут повесить на меня внуков.
Кларенс искренне рассмеялась. Ей нравилась Хулия. Эта женщина обладала сильным характером, хоть внешне и выглядела хрупкой. Кроме того, она была образованной, наблюдательной, вдумчивой и чувствительной, очень открытой и доброжелательной, и при этом обладала изысканными манерами, что выгодно отличало ее от других женщин деревни. Кларенс была убеждена, что этим она была обязана как своим путешествиям, так и долгим годам, прожитым в столице. В то же время, Хулия чувствовала себя в Пасолобино так, словно никогда отсюда не уезжала, а простота в общении делала ее бесценной собеседницей. Несмотря на постоянные упоминания о своих детях и внуках, она всегда была в курсе, что происходит вокруг, и в случае необходимости всегда с радостью предлагала помощь.