Пальмы в снегу
Шрифт:
— Все нормально? — в тревоге спросила она.
Хулия была бледна, очень бледна. Письмо дрожало в ее руках, как осенний лист, и, несмотря на все попытки взять себя в руки, слеза предательски скатилась по щеке. Кларенс не на шутку испугалась, крепко сжав ее руку.
— Что случилось? — спросила она, обеспокоенная и в то же время заинтригованная. — Я сказала что-то неприятное? Поверь, я не хотела. Ты даже не представляешь, как мне жаль!
Почему Хулия так разволновалась?
Несколько секунд они молчали. Кларенс пыталась успокоить ее, а Хулия, как могла, старалась взять себя в руки. Наконец,
— Нет-нет, ничего не случилось, успокойся, — заверила она. — Я просто глупая сентиментальная старуха, увидела письмо мужа и тут же разволновалась.
— Так это писал твой муж? — удивилась Кларенс. — И ты знаешь, что он хотел сказать? — Она не смогла сдержать любопытства. — О ком он говорил? Здесь идёт речь о двух людях, об их матери и о ком-то четвёртом, уже покойном...
— Кларенс, я умею читать — перебила Хулия и поднесла к глазам платок, чтобы осушить слёзы.
— Ах да, прости, но все это очень странно. Твой муж написал это папе.
— Да, они были знакомы, — безразличным тоном ответила Хулия.
— Да, конечно, но, насколько я знаю, они не переписывались, — сказала Кларенс, забирая письмо. — Они встречались, когда приезжали сюда в отпуск. Говорю же, если бы были другие письма, я бы их нашла. Но никаких других нет, только это.
Хулия отвернулась, не выдержав испытующего взгляда Кларенс. Казалось, она пристально рассматривает прохожих на улице, но на самом деле ее мысли пребывали где-то далеко, в другом месте и в другом времени. На миг суровые здания из серого камня, дерева и черепицы вдруг побелели, а ближайшие ясени превратились в пальмы и сейбы.
Не было ни единого дня в ее жизни, чтобы она не вспоминала о своём любимом кусочке Африки. Всего лишь несколько минут назад она сказала Кларенс, что там прошли самые насыщенные годы ее жизни. Было, конечно, несправедливо так говорить: ведь к окружающие ее теперь местам она питала глубокую благодарность за то, что подарили ей детей, замечательных внуков и спокойную уютную жизнь. Но в глубине души воспоминания о минувших годах оживали каждое утро, когда она просыпалась. И лишь два человека могли ее понять, потому что сами находились в той же ситуации: Хакобо и Килиан.
Хотя они казались вполне довольными жизнью, Хулия была убеждена, что они не знали ни единого спокойного дня.
Что она могла ответить Кларенс? Был ли ее интерес таким уж невинным? Может ли быть, что она действительно ничего не знает? Неужели Хакобо и Хулиан ей ничего не рассказывали? Возможно, сейчас, с возрастом, они, терзаемые муками совести, не смогли больше скрывать тайну, которая упорно рвалась на свет? Что бы она сделала на их месте? Как смогла бы жить с таким грузом на душе и на совести?
Глубоко вздохнув, она снова повернулась к Кларенс, которая ни на секунду не спускала с неё глаз. Насыщенно-зеленых, таких же, как у Хакобо и Килиана, которые украшали и смягчали ее лицо с резкими чертами, обрамлённое роскошной волнистой гривой каштанового оттенка, в этот день не заплетенную в привычную косу. Хулия знала ее с детства и понимала, какой настойчивой и убедительной она может быть, когда хочет чего-то добиться.
— А почему бы тебе не спросить у отца?
Кларенс удивилась, услышав прямой вопрос. Реакция Хулии подтверждала её подозрения — здесь скрыта какая-то тайна. Не зная толком, что ответить, она поморгала и, опустив взгляд, принялась рвать на кусочки бумажную салфетку.
— Сказать по правде, Хулия, мне просто стыдно, — призналась она. — Я не знаю, как ему сказать. Если я покажу ему письмо, он поймёт, что я рылась в его вещах. Если он столько лет хранил эту тайну, сомневаюсь, что он так просто мне все расскажет.
Она со вздохом выпрямилась.
— В любом случае, я не хочу тебя принуждать. Но было бы жаль, если нечто важное будет забыто... — произнесла она, намеренно печально.
Кларенс надеялась, что Хулия решительно возразит, мол, это пустая трата времени, никакой тайны нет и нечего раскрывать, и Кларенс выстроила в воображении цепочку событий, которые не имеют связи с реальностью. Но вместо этого, помолчав, Хулия ответила на вопрос вопросом:
— Почему сейчас?
А за окном шла типичная для апреля битва — слабые лучи закатного солнца изо всех сил пытались справиться со сверкающими капельками прерывистого дождя.
Почему именно сейчас?
Хулия вспомнила, как ее муж выступал против колдунов, которые, по его мнению, оказывают дурное влияние на туземцев. «Никогда не встречал ничего более примитивного, — говорил он, — чем божки этого народа. Неужели так трудно понять, что такое причины и следствия? И в жизни, и в науке серия обстоятельств определяет течение будущих событий, объясняя, почему они идут именно этим, а не другим путём. Так нет же, для них не существует ни причин, ни следствий. Все решает лишь воля богов — и точка».
Быть может, действительно пришло время, но она не выдаст Килиана и Хакобо. Если Бог или божки буби и впрямь так порешили, то Кларенс все равно рано или поздно докопается до истины. И лучше раньше, чем позже, потому что времени у них осталось не так много.
— Видишь ли, Кларенс, — произнесла она наконец. — Это письмо написал мой муж в 1987 году. Я прекрасно это помню, потому что была вместе с ним в той поездке, когда пришло известие о смерти его старого знакомого. — Она ненадолго замолчала. — Если тебя так это интересует, поезжай туда и постарайся найти одного молодого человека. Он немного постарше тебя, и его зовут Фернандо — вот и все, что я могу о нем сказать. Возможно, в Сампаке ещё сохранились архивы, поскольку плантация по-прежнему функционирует. Там многое поменялось, но сама плантация на месте. Не думаю, что там все порушили, хотя и не могу утверждать со всей определённостью. Разыщи Фернандо. Это будет нетрудно: остров совсем маленький, не больше этой долины.
— А кто такой этот Фернандо? — спросила Кларенс, с загоревшимися глазами указывая пальцем на одну из строчек письма. — И почему я должна искать его в Сампаке?
— Потому что он там родился. И это все, что я могу тебе сказать, дорогая Кларенс, нравится тебе это или нет, — твёрдо ответила Хулия. — Опустив глаза, она немного помолчала, поглаживая руку Кларенс, которая благодарно погладила ее в ответ. — Если хочешь узнать больше, все вопросы — к твоему отцу. А если Хакобо узнает о том, что я тебе рассказала, я вообще больше не стану с тобой об этом говорить. Ты меня поняла?