Паломничество жонглера (фрагмент)
Шрифт:
Фигур было шестеро, и еще две, кажется, маячили чуть дальше по коридору. Или то просто тени гуляют?
– не разобрать...
Но этих, впереди, было шестеро, и они точно на тени не походили. На людей, впрочем, тоже. Люди - они и ростом поменьше, и в плечах поуже, и...
"И хвосты у них позади не телепаются", - подытожил Иссканр, одним движением выхватывая меч из ножен, что висели за спиной. Левой рукой он повел из стороны в сторону - знал уже: тогда огненный браслет на несколько мгновений разгорается и ярче освещает
Шестеро хвостачей по-прежнему оставались безоружными, однако Иссканра это не обманывало. Во-первых, попробуй достань чудиков из таких-то панцирей да шлемов, во-вторых, латные перчаточки-то у обитателей Лабиринта особые, шипастые: двинь под дых - человек пополам и сложится.
Иссканр плавным полушагом выскользнул вперед, закрывая собой Быйцу и Мыкуна. Фриний же и так стоял от незнакомцев дальше всех - за мгновение до их появления чародей вслушивался в странные звуки, доносившиеся оттуда, где был вход в Лабиринт.
– Погоди.
– И не поймешь, как Фринию удалось оказаться совсем рядом, ведь только что был же на расстоянии трех-четырех шагов!
– Погоди. Оружием всегда воспользоваться успеем.
Иссканру было что возразить, но он промолчал. Чародей ведь, что с него возьмешь!
А тот выбрал взглядом вроде как главного среди этой шестерки (и не сказать, чтобы самого рослого или там в наиболее богатом доспехе... ну, доспехи-то у них почти одинаковые) - выбрал и обратился к нему на невесть каком языке.
– Пьи изаздэр? Тэ ханнэтэр эдо?
Спросил властно, как хозяин у дерзких слуг, посреди ночи вломившихся в спальные покои.
Шестеро промолчали. Лишь один из них, что стоял вторым слева, вздрогнул и напрягся, будто прислушивался к далеким словам, не словам даже, одному эху слов.
Потом хвостачи отступили назад и скрылись во тьме, так же бесшумно, как и пришли.
– Откуда они взялись?
– прохрипел Иссканр, только сейчас обратив внимание, как сильно пересохло в горле.
– Ты знаешь их?
– Я не знаю ни их, ни того, откуда он взялись. Но это же Лабиринт, место, где оживают мертвые и становятся бесплотными тенями живые. Так что нечего удивляться. И я прошу тебя, в будущем не торопись обнажать клинок. И спросил, повернувшись к Быйце: - Ты хорошо рассмотрел их?
– Этот защитничек мне своей широкой спиной почти всё закрыл! прокаркал горбун.
– Но... да, я их рассмотрел как следует.
– Что скажешь?
– Бояться нужно не того, что видно, а невидимого.
– Ты где нахватался таких мудрых мыслей?
– хмыкнул Иссканр.
– Или это из личного опыта?
– Молись кому хочешь, чтобы тебе не довелось на собственной шкуре убедиться в моей правоте!
– отрезал старик.
– И давай, двигай дальше, чего встал? Я хочу как можно дальше убраться от этих звуков за спиной!
Иссканр пререкаться не стал - пожал плечами и отправился
Стараясь подладиться под неспешный шаг Мыкуна и Быйцы, Иссканр шел медленнее, чем мог бы. Поэтому не слишком-то оторвался от них и услышал, как горбун бормочет себе под нос нечто неразборчивое.
– Значит, правда...
– долетело до Иссканра.
– Неужели?!..
И потом вообще какие-то дивные слова: "Атэлви... атэлвакьи, иммастэр, нэй?!.."
Насчет последнего Иссканр так ничего и не понял, а вот Быйцевое "Неужели?!" вновь напомнило ему о ночи в дьенрокском караванном доме. Потому что брат Гланнах тогда точно так же произнес его, это "неужели"...
– Неужели?!
– в голосе монаха смешались страх и отчаянье. И, кажется, самая толика надежды, которой и жить-то не позволяешь, не допускаешь самой вероятности ее существования.
– Значит, правда...
Иссканр пожал плечами: ну да, правда. Он растерялся и не понимал, что, собственно, происходит. И вел себя не как правая рука начальника охраны, а как до смерти перепуганный паренек, всегда живший верой в некую незыблемую истину и теперь начавший подозревать, что обманывался.
...Брат Гланнах постучался к нему ночью, когда Иссканр только-только задремал. Он было решил, что-то стряслось, - и да, судя по истрепанному лицу монаха, действительно что-то стряслось, но не с караваном, как думал Иссканр, а лично с Гланнахом. И - догадался Иссканр минутой позже - не в Дьенроке, а еще в пути, когда этот странный человечек, который умеет интересно рассказывать и увлеченно слушать, узнал о матушке Шали.
– Простите, я несколько не вовремя, но... я уйду, если вы скажете, но, откровенно говоря, дело не терпит отлагательств.
Иссканр жестом пригласил монаха входить. В конце концов, раз "не терпит отлагательств"... да и интересно было, каким боком может брат Гланнах иметь отношение к матушке Шали.
То есть, может, конечно, - и не боком вовсе, но в самый вероятный вариант верилось с трудом. И пусть так - все равно не стал бы Гланнах так волноваться, будь его встреча с заведением матушки даже единственным в жизни случаем недозволенной услады плоти монашьей, - не стал бы, точно!
В дряхлом гостиничном креслице и при свете свечи этот человек-кролик выглядел еще незначительнее, безобидней, чем обычно. Но, как обычно, стоило ему заговорить, и все переменилось.
– Скажите, Иссканр, почему, как вы считаете, у вас такое имя? Оно ведь не слишком распространенное, верно?
Другой бы разозлился: стоило ли вламываться посреди ночи, чтобы задавать дурацкие вопросы?! Но Иссканр понимал, это лишь прелюдия, зачин, так сказать.
– Матушка Шали говорила, так когда-то звали древнего героя, что ли... Еще из пралюдей.