Паломничество жонглера (фрагмент)

Аренев Владимир

Жокруа не верил в столь удобное совпадение. Он вообще не верил в удобные и удачные совпадения, предпочитая всякий раз приятно удивляться им, нежели разочаровываться в скороспелых выводах. А здесь... Нет, в этом случае он никак не мог позволить себе поверить в то, что жонглер мертв!

И кстати, где само тело? Ведь не разнесли же его в клочья неведомые силы, бушевавшие сегодня в храмовенке!

К`Дунель резко обернулся к гвардейцам, делая знак посветить получше, и повторно осмотрелся. На сей раз внимание Жокруа привлекли две детали: идолы Остроклыкой и Яркокрылого остались

на своих постаментах, хотя вокруг них явно кипело сражение... ("Сражение деревянных фигур. Да ты не безумен ли, капитан?" - Нет, он знал, что не безумен. Достаточно было вспомнить то, что случилось в позапрошлом году в Таллигоне...)

К`Дунель шагнул к идолу Яркокрылого и, не вполне понимая, зачем, постучал по деревянному боку.

Гулкое эхо в ответ и тягостное поскрипывание качнувшегося крыла. Пустота - мертвая, безразличная.

Теперь госпожа этого месяца, Кабарга Остроклыкая. Жокруа еще только начал идти к ней, а уже увидел ответ на свой вопрос. Деревянные клыки и копыта идола были измазаны кровью. Нижняя челюсть оказалась поднятой, но стоило капитану прикоснуться к ней, и она упала с глухим стуком. Изнутри пахнуло смертью, и кровь, накопившаяся в челюсти, потекла по шее Остроклыкой.

Сами собой вспомнились строки из Запретной Книги: "И идолы их оживут, и станут терзать людей, яко же терзали они тело Его - и вновь снизойдут на Ллаургин Отсеченный хвори, и беды, и муки, и смерть беспощадная".

За спиной заскулил пришедший в себя жрец Тунилюк.

– Вставьте факелы в гнезда и подите разгоните толпу, - устало велел К`Дунель гвардейцам.
– Артистов - в фургоны, и пусть сидят, пока у меня не будет время ими заняться. А этого выведите отсюда, я сейчас с ним поговорю, но нечего ему смотреть...
– Оборвал, махнул рукой - и так понятно.

Вывели.

Сейчас... сейчас Жокруа поговорит с лысым Тунилюком и порасспросит, как выглядела храмовенка до... всего. А потом отпустит на все четыре стороны. А потом...

В одном из "ползучих" входов, черными провалами зиявших по всему периметру храмовенки, кто-то шевельнулся. К`Дунель скользнул в тень ("А вдруг, вопреки всякому здравому смыслу, - жонглер?!") - и тут же шагнул навстречу выпрямлявшейся фигуре.

Не скрывая раздражения, процедил:

– А вы откуда здесь взялись? Я же велел сидеть в фургоне.

Узколицый трюньилец согнулся в смиренном поклоне. Впрочем, оправдываться не стал.

– Вы, кажется, хотели бы отыскать моего рыжего сотруппника, который столь неожиданно покинул нас. Я знаю, куда он может направляться.

Жокруа пригляделся к трюньильцу повнимательнее. Неужели правду говорит? Или попросту господа артисты решили навести "псов в мундирах" на ложный след?

– Знаю, - кривенько усмехнулся трюньилец, - думаете, я пришел, чтобы ввести вас в заблуждение. Но это не так. Просто у меня есть причины выдать вам Гвоздя. Во-первых, его жена, Лютен, изменяла ему со мной. И он это знает - знает и делает вид, что ему все равно. Но вы же понимаете, такого не прощают.

– Ну а во-вторых?

– А во-вторых, я ухожу из труппы. Я прибился к ним, потому что так было удобнее всего добраться

до Нуллатона... мы, конечно, еще не в Нуллатоне, но дальше, я, пожалуй, лучше отправлюсь один.

– Допустим, - сказал К`Дунель, - допустим, все, сказанное вами, правда. И куда же, по-вашему, он собрался?

Трюньилец блеснул глазенками:

– Туда, куда вы и намеревались его отвезти. В столицу, в Нуллатон.

– Почему?

– Потому что вы бы меньше всего ожидали, что он туда отправится. И, соответственно, тщательнее искали бы его на других направлениях.

"В этом что-то есть, - подумал К`Дунель.
– К тому же, мне известны еще несколько причин, по которым Кайнор Мьекрский выбрал бы именно Нуллатон".

– А вы не боитесь, что встретитесь со своим сотруппником в столице? спросил он у трюньильца.

– Потому я пришел к вам, - просто ответил тот.
– Чтобы вы поймали его. Поверьте, в противном случае я бы и пальцем не пошевелил. Все-таки быть подонком очень и очень неприятное, знаете...

– Не знаю, но верю, - обронил Жокруа.
– Ну что же, благодарю вас за то, что сообщили мне. Возвращайтесь в фургоны и не беспокойтесь. В ближайшее время если вы и отправитесь в Нуллатон, то лишь в составе труппы господина Жмуна и в сопровождении моих людей.

– То есть?!

– Я не имею предписаний арестовывать труппу, но я оставлю нескольких гвардейцев сопровождать вас до тех пор, пока вопрос с господином Кайнором не разрешится, так или иначе. И, опять же, до тех пор, пока она не разрешится, ни один актер не покинет труппу. Ступайте, господин...

– Ясскен, - выдавил тот.
– Меня зовут Ясскен.

– Ступайте, господин Ясскен. И не тревожьтесь, мы будем очень тщательно искать вашего сотруппника - и не забудем о вашей помощи. ...Через "ползучий", пожалуйста, так же, как и пришли, - Жокруа непреклонно указал на отверстие в стене.
– Во избежание ненужных подозрений, - пояснил он.

И подумал, что с огромным удовольствием пнул бы сейчас этот тощий зад сапогом - да нельзя.

"Интересно, заметил ли трюньилец то, к чему все это время стоял спиной?" Вот Жокруа, стоявшему к Остроклыкой лицом, было очень хорошо видно, как непрестанно течет кровь из ее пасти.

Он подошел к идолу и захлопнул нижнюю челюсть, но кровь продолжала сочиться из щелей.

Тогда К`Дунель вышел из храмовенки, присел на перевернутую бочку и вынул из кармана шкатулочку с порошком из лепестков кровяных цветочков. Уложил щепоть на тыльную сторону ладони ("....как руки-то трясутся, как трясутся!") и жадно припал ноздрей.

Потом откинулся назад, упершись спиной в стену храмовенки, и попытался выгнать из головы хоровод запретных фраз: "И идолы оживут... и станут терзать людей... и вновь снизойдут хвори... и беды... и смерть беспощадная...".

– Господин капитан!
– позвали его.
– Вы только посмотрите!..

Он посмотрел.

Перед ним стоял гвардеец, в руках - окровавленная голова Кайнора Мьекрского, более известного как Рыжий Гвоздь.

Глава третья:

Ветер в коридорах. Река, идол и советы утопленника. Два "неужели". "Ну