Память Древних
Шрифт:
Даангвул обратился к Таламрин, поднялся на ноги, положив руки на рукоять упертого в пол молота.
— Бесспорно, — королевским жестом кивнул он. — Как и на наше гостеприимство. Для всех вас, — серьезно сказал он, задержав взгляд на эйтианском убийце.
Жал не удержался и хмыкнул:
— Ты сам это сказал, владыка Транадор.
Даангвул дрогнул — внутри сильнее, чем снаружи. Но слов своих брать назад не стал.
— Если мы станем встречаться во дворце и тем более уединяться с вами, каждый первый начнет трещать, что вы — мои наймиты, — сказал король тверже и тише прежнего. — А если я вас нанял, значит, было что скрывать. А раз было, что скрывать, значит,
— Мало, что благодарный, так еще и дотошный какой, король Транадор, — с некоторым недоумением протянул Хольфстенн.
— Не буду спорить с вашим мнением о себе. Помните главное — мы делаем одно дело. Я отдал распоряжения охране, вы можете попасть в библиотеку хранителей всем составом в любое время. Так надолго, как потребуется. Я оставлю с вами Йорсона для связи. Сегодня уже поздно, а завтра вечером будет большой праздник в честь тех, кто пал, и тех, кто вернулся. Народу нужно ободриться. Я выделю вам почетные места и восславлю, но старайтесь не подходить ко мне, чтобы не вызвать подозрений со стороны знати. Ибо, — он глянул на чародейку, — ты была права: сейчас это все неважно и мне вовсе не до них. Поэтому проще всего сделать так, чтобы у них не было повода для фантазий о перевороте. Дагор, — обернулся Даангвул, — остальное оставляю тебе.
Дагор кивнул: «Слушаюсь!», — и проводил короля до двери.
Данан обдумывала слова Транадора. Дей, конечно, имел все права ворчать на неё сколько угодно, допрашивая, какого черта она согласилась помогать Транадору. Однако, положа руку на сердце, Данан в душе признала: даже если бы Темный архонт никак не влиял на их тут появление, она бы все равно постаралась помочь Даангвулу. Не из какой-либо пресловутой доброты или возмущения на несправедливость, а только из практических соображений. Опасения Даангвула теперь стали ясны для неё как день: пока страна едина, и линия наследования прозрачна — королевство может пытаться бороться с Пагубой. Лейфендель, расколотый надвое, и Даэрдин, потерявший и короля, и его преемника, стали отличным примером, что без этих двух условий от государства может буквально не остаться ничего. В конце концов, будь Даэрдин до сих пор един под рукой Драммонда Саэнгрина, разве не проще ли было попросить армии для борьбы с архонтом у него и не скитаться по всей Аэриде, как забитые попрошайки?
Дагор что-то говорил о том, что король выделил им несколько комнат, и теперь гости могут не ютиться как сельди в бочке. Потом о том, что королева Сиггеруд выделила двух служанок в помощь женщинам отряда, которые сейчас ждут распоряжений. Данан, едва Дагор затих, тут же вклинилась новым призывом: что-де им очень нужно обсудить то и это, и вообще еще целую кучу важных вещей! Но Борво, перебивая, в голосину завыл.
— Нет, о, Вечный, Данан! Пожалуйста, хватит на сегодня!
— Но нам надо прояснить все, что только что…
Хольфстенн слушать не стал. Он подошел к чародейке, твердо положил руку на плечо (как дотянулся), сдавил со всей силы и припечатал:
— Нам. Нужно. Поспать. Потом еще раз поесть. Потом снова поспать, и только потом, может быть, подумать, что вообще значит все то, что произошло и что ты тут наговорила. Да и тебе…
В душе Данан бешено боролись двое: уставший товарищ и неутомимый командир. Первый алкал отдыха больше, чем любой из них, потому что именно Данан пришлось бесконтрольно израсходовать месячный запас чародейской энергии за пару дней. Назад Таламрин добралась только на силе восстанавливающих печатей Фирина, который сам был похож на мумию. А вот командир в ней рычал зверем, что надо сейчас прямиком кидаться на выяснение всех оставшихся деталей: что там вызнали Дей и Эдорта, что такого наговорил теократ в подземельях во время последнего залпа, какие еще кто вспомнил артефакты, чем мог бы помочь Йорсон с его людьми или местный главный хранитель летописей, раз уж Даангвул дал им доступ к библиотеке. Командир требовал действовать опрометью, на износ, потому что чуял: момент, когда Данан окончательно перестанет разбирать, где её собственная воля, а где архонта — на вытянутой руке.
— Я… — начала она в последней попытке поступить по уму, а не по жалости к себе.
— Ты, — не сдержался Стенн, — похожа на жеванную задницу! Ну ей-богу! — всплеснул гном руками за неимением других аргументов.
Йорсон с его подчиненными ржал от души. Борво и Дей тоже развеселились. Даже Эдорта и Жал скабрезно захихикали.
— В самом деле, Данан, — подошел с другой стороны Борво, резко при этом контрастируя в росте с Хольфстенном. — Уймись. Передохнем до завтра, утром поговорим.
К тому же вон, — он указал на Диармайда. — Нашему лейтенанту нужно время, чтобы примириться с тем, что ты сказала насчет голоса архонта. И тебе тоже, — посерьезнел, — нужно время.
Данан оглянулась, ощупывая взглядом лицо друга. Борво с легкостью читал в её глазах ужасающий саму чародейку вопрос: «Что? Вот так просто? Неужели можно? Можно просто отдохнуть? Не идти никуда? Не бежать? А точно ничего не произойдет? А мы справимся? А я не буду во всем виновата? А мы не умрем?».
Борво вдруг испытал чувство жалости к этой девочке. Хольфстенн, однако, изобразил детское изумление на лице и сокровенно выдохнул:
— О, Митриас, столько слов за раз от главного молчуна!
— Я тебе посмеюсь! — тут же огрызнулся Борво, сбиваясь с доверительного настроя.
Хольфстенн вскинул руки: а чего сразу я? Я ничего. Данан прикрыла глаза и выдохнула — словно сбросила с плеч собственное надгробие.
— Ладно, ваша взяла, — прошептала женщина. Снова открыла глаза и нашла Дагора: — Что ты там говорил о других комнатах? Отведи меня в самую мелкую.
Дагор повел головой: не вопрос.
— Одну?
— Нет.
Данан успела только подумать, а Жал — ответить. Чародейка перевела взгляд на убийцу, и тот сграбастал её объятием. Повел на выход, пока не прицепились остальные, и Дей не задумал очередные разборки. «Сволочь» — выругалась Данан на саму себя. Сволочь, потому что беспрепятственно позволяет Жалу уводить себя прочь вместо того, чтобы прямо и без обиняков сразу поговорить с Деем. Он ведь наверняка ждал их, ждал ее. Ей следовало бы сказать: она рада видеть друга целым, невредимым, и вообще — рада просто видеть! Ей следовало бы его обнять…
Разве она не сама решила, что стоит держаться от Диармайда подальше?
Жал напутственным объятием практически вытолкал Данан в коридор, в дверях оглянувшись на Хольфстенна. «Оставляю этих малолеток на тебя» — будто сказал он. Стенн не удосужился реагировать. Служанки, упомянутые Дагором, ждали в коридоре, но Жал сказал, чтобы им принесли бадью с водой, эль и оставили в покое до утра.
— Ненавидишь меня? — спросила Данан, оказавшись в новом укрытии, когда мужчины, притащившие бадью с водой, закрыли за собой дверь. Бадья заняла кучу места. Кроме неё в комнату помещались кровать, стол и один стул. И тот сейчас — лишний.