Память льда
Шрифт:
«Худ меня побери, еще бы там не знали об этом народце!»
— В твоем голосе я уловила высокомерие. Интересно, как воспримут тебя мои слуги? Сену, дорогой, веди же нас внутрь.
Сегулех не шевельнулся. Он словно бы приклеился взглядом к т’лан имассу.
У айя шерсть поднялась дыбом. Он встал между Тленом и Сену.
— Сену, в чем дело? — подчеркнуто вежливо осведомилась госпожа Зависть.
— По-моему, он готов броситься на Тлена, — прошептал Ток.
— Какое смехотворное предположение! С какой стати ему нападать на т’лан имасса?
— Для сегулехов самое главное — определить ранг незнакомца. Если сомневаешься в том, какое
Госпожа Зависть сурово взглянула на слугу:
— Изволь вести себя прилично, — и махнула рукой, велев ему уйти с глаз долой.
Сену вздрогнул и заметно напрягся.
У Тока опять зачесался шрам. Он вполголоса выругался и стал неистово скрести пустую глазницу.
Сегулех отступил в маленькую комнатку. Ток уже было решил, что он там и останется, однако Сену, немного помешкав, неожиданно развернулся и повел всех по коридору. Изогнутый коридор оканчивался центральным залом, посреди которого уходила вверх винтовая лестница, ведущая на верхние этажи башни. Стены были отделаны ноздреватой пемзой и начисто лишены каких-либо украшений. В дальнем углу помещения стояли три сделанных из известняка саркофага с прислоненными к стене крышками. Рядом сидел пес Гарат, которого госпожа Зависть послала вперед предупредить слуг. Почти у самого входа помещался круглый деревянный стол, уставленный свежими фруктами, мясом, сыром и хлебом. Тут же стояли запотевший глиняный кувшин и несколько чашек.
Возле стола замерли двое собратьев Сену. Их позы свидетельствовали о том, что они готовы защищать яства до последнего и, если понадобится, пожертвовать жизнью. Оба были такими же низкорослыми. У каждого на поясе висело по паре мечей. Единственное их различие составляли маски. Если у Сену блестящую поверхность почти сплошь покрывали темные узоры, то у второго сегулеха украшений было меньше, а у третьего и вовсе лишь виднелись на щеках две черные полосы — по одной под каждым глазом. Из прорезей этой маски на них смотрели глаза, черные и твердые, как обсидиан.
При виде т’лан имасса обладатели масок замерли, а потом дружно шагнули вперед.
— А ну-ка прекратите! — шикнула на них госпожа Зависть. — Я запрещаю нападать на моих гостей. Еще одна такая выходка, и у меня лопнет терпение.
Сегулехи вздрогнули, словно бы их огрели плеткой, и послушно отступили на шаг.
— Вот так-то лучше, — кивнула хозяйка и обратилась к Току: — Угощайся, воин. В кувшине — белое сольтанское вино, причем охлажденное.
Ток завороженно рассматривал сегулеха в странной маске, полосы которой чем-то напоминали шрамы от сабельных ударов.
— Пристальный взгляд расценивается ими как угроза, — почти шепотом сказала ему госпожа Зависть. — Прошу тебя, Ток-младший, ради спокойствия этой трапезы — не говоря уже о сохранности твоей жизни — перестань глазеть на него.
Словно бы очнувшись, бывший вестовой Второй армии поспешно отвел взгляд от сегулеха.
— Спасибо за предупреждение, госпожа. Правда, я никогда не слышал о… Ладно, не будем об этом. Пустяки.
Ток протянул руку к кувшину.
Краем глаза юноша уловил какое-то молниеносное движение, затем за спиной у него раздался негромкий звук, и через всю комнату пролетело тело, глухо ударившись о противоположную стену. Забыв о вине, Ток обернулся… Тлен застыл с поднятым мечом и невозмутимо глядел на двоих сегулехов. В десяти шагах от них на полу лежал Сену: то ли без сознания, то ли мертвый. Оба меча он успел вытащить
Госпожа Зависть холодно посмотрела на слуг.
— Что ж, раз моих приказов вам оказалось недостаточно, теперь с вами будет разбираться т’лан имасс. Чувствую, его язык вы понимаете лучше. Я даю ему полное право утихомиривать вас так, как он сочтет нужным… Сену мертв? — спросила она, повернувшись к Тлену.
— Нет, госпожа. У меня нет желания убивать твоих слуг. Я ударил его плашмя.
— Ценю твое великодушие.
Дрожащей рукой Ток-младший взялся за ручку кувшина:
— Позволь налить тебе вина, госпожа Зависть.
Женщина приподняла бровь и слегка улыбнулась:
— Прекрасная мысль, воин. Мы с тобой просто обязаны сохранять хорошие манеры.
— Что ты сумела узнать про Разрыв? — спросил Тлен.
— Гляжу, тебе во всем не терпится добраться до самой сути, — усмехнулась госпожа Зависть. — Чья-то смертная душа залатала Разрыв. Уверена, ты это тоже заметил. Меня больше интересуют особенности этого магического Пути. Он сильно отличается от всех остальных. Его портал представляется мне каким-то странным. Такое впечатление, что… — Она не договорила.
«Разрыв? Так вот чем вызвана кровавая полоса в воздухе!»
— А гробницы к’чейн че’маллей ты уже осмотрела? — задал новый вопрос Тлен.
Госпожа Зависть наморщила нос:
— Мельком. Они давно уже пустые. Думаю, не один десяток лет.
Тлен с легким скрипом наклонил голову.
— Не один десяток лет? — переспросил он.
— Согласна, новость не из приятных. Я считаю, что Матерь потратила немало сил, пока высвободилась. Времени на отдых у нее почти не было. Едва оправившись, она стала освобождать своих детей. Дальнейшие ее следы я нашла в одном сожженном городе на северо-западе. Но там, как мне показалось, ее усилия не увенчались особым успехом. А затем Матерь и вовсе покинула эти места. — Госпожа Зависть ненадолго умолкла. А потом заключила: — Скорее всего, Матерь и была той душой, что залатала Разрыв. А теперь в глубинах магического Пути блуждает еще чья-то несчастная душа.
Т’лан имасс кивнул.
Ток молча ел и уже налил себе вторую чашку вина. Из разговора он не понял ровным счетом ничего. От безуспешных попыток разобраться, о чем идет речь, у него голова пошла кругом, и малазанец решил, что обдумает это позже.
— Мне нужно на север, — сказал он, продолжая жевать зернистый хлеб. — Госпожа, не могла бы ты снабдить меня провизией? Уверяю тебя, я не останусь в долгу, сделаю все, что только прика… — Он не договорил, заметив, как хищно блеснули глаза женщины.
— Будь осторожен со своими обещаниями, юнец.
— Прошу прощения, но почему ты называешь меня юнцом? Ты ведь и сама еще совсем молодая: никак не дашь больше двадцати пяти.
— Ты мне льстишь, Ток-младший. Значит, хотя Тлен и узнал меня и кое-что поведал тебе о моем происхождении… признаюсь, меня не слишком обрадовали подобные откровения… но, похоже, тебе имена, которые назвал т’лан имасс, ни о чем не говорят.
Ток передернул плечами:
— Про Аномандера Рейка я, конечно же, слышал. Однако не знал, что он отобрал меч у кого-то другого, — и понятия не имею, когда это произошло. Не удивлюсь, если ты ненавидишь Рейка. Можно ли любить того, кто убил твоего отца? Как его звали? Ах да, Драконус. Между прочим, Малазанская империя разделяет твои чувства относительно Аномандера Рейка. А те, у кого есть общий враг…