Память льда
Шрифт:
— Ты жалок, как бык. Скажешь, нет?
— Стонни, это цена ясного понимания вещей.
Она присела, входя в дверь, поманила Грантла за собой. Он поколебался, потом шагнул вперед с насмешливой улыбкой.
Их приветила маленькая приемная — темные глиняные стены, несколько ламп в нишах и пустые железные крючки для одежды. Напротив другая дверь, завешенная кожаным покрывалом. В воздухе пахло щелочным мылом и немного желчью.
Стонни расстегнула плащ, повесила на крючок. — Жена проползла в главную комнату и умерла там, — сказала она. — За ней волочились кишки.
— Может, в дверь постучал молочник, — предположил Грантл, — а она попыталась отказаться от заказа.
Стонни посмотрела на него, словно всерьез раздумывая, и пожала плечами. — Кажется слишком сложным, но кто знает? Могло быть и так. — Она подошла к внутренней двери и с шелестом отодвинула завесу.
Грантл со вздохом последовал за ней.
Главная комната занимала всю длину дома. Вдоль стены располагались закутки — кладовые и крохотные альковы. В дальнем конце виднелась дверь в сад. В одном углу были сложены скамейки и сундуки. В середине дышали жаром очаг и горбатая глинобитная печь. Воздух заполнили ароматы пекущегося хлеба.
Господин Керули скрестив ноги сидел на полу около очага. Голова склонена, лысина блестит от пота.
Стонни подошла, склонила колено. — Хозяин?
Жрец поднял голову, лицо смялось в улыбке. — Я вымыл полы, — сказал он. — Теперь они упокоены. Их души создали достойный сон-мир. Я слышу, как смеются дети.
— Твой бог милосерден, — прошептала Стонни.
Грантл скосил глаза на сундуки. — Спасибо за спасение моей жизни, Керули, — выдавил он. — Простите, что я так пренебрегал. Кажется, ваши пожитки уцелели. Вот хорошо. Ну, я сейчас пойду в…
— Один момент, капитан. — Грантл повернулся.
— У меня есть кое-что для… вашего друга Бьюка, — сказал жрец. — Это… помощь… его устремлениям.
— О? — Грантл избегал строго взора Стонни.
— Там, во втором сундуке, да, в этом маленьком, обитом железом. Да, откройте его. Видите? В связке серого войлока.
— Глиняная птичка?
— Да. Пожалуйста, скажите ему разбить ее в пыль, смешать с охлажденной водой, которую перед тем кипятить не менее сотни ударов сердца. Бьюк должен выпить всю эту смесь.
— Хотите, чтобы он выпил мутную воду?
— Глина облегчит боли в желудке, и принесет иные блага, которые он откроет в нужное время.
Грантл колебался. — Бьюка не назвать доверчивым, Керули.
— Скаите ему, что тогда его покинет тревога. Скажите также: чтобы достигнуть желаемого, нужны союзники. Действуйте вместе. Я разделяю ваше беспокойство… по этому поводу. Вскоре у него найдутся еще союзники.
— Очень хорошо, — пожал плечами Грантл. Он взял маленькую статуэтку, положил в поясную суму.
— О чем вы говорите? — спокойно спросила Стонни.
Грантл напрягся, услышав такой тон. Обыкновенно он предшествовал вспышке гнева. Но Керули просто улыбнулся. — Лично дело, дражайшая Стонни. А теперь я отдам распоряжения и вам. Прошу терпения. Капитан Грантл, между нами теперь нет долгов. Идите с миром.
— Правильно. Спасибо, — сказал тот
— Мы еще поговорим, — сказала Стонни. — Точно.
Сначала найди меня. — Пока, подруга.
Через миг он стоял снаружи домика. Он ощущал странную легкость, словно бы от общения с этим добрым, милостивым стариком. Он постоял не двигаясь, смотря на пробегающих мимо горожан. Как муравьи в разворошенном гнезде. Следующий пинок будет смертельным…
Стонни смотрела в спину уходящему Грантлу. Повернулась к Керули. — У вас есть распоряжения?
— У нашего друга капитана впереди трудная дорога.
Стонни усмехнулась. — Весельчак не ходит по трудным дорогам. Едва запахнет жареным — он уже идет назад.
— Иногда выбора нет.
— И что мне делать с этим?
— Его время придет. Скоро. Я только прошу вас быть рядом.
Ее усмешка стала более резкой. — Это зависит от него. У него талант бывать ненайденным.
Керули повернулся спиной к очагу. — Я склонен думать, — промурлыкал он, — что этот талант его покинет.
Свет ламп и рассеянный свет солнца омывали каноэ и их спеленутые трупы. Вся яма была вскрыта, отчего пропала большая часть пола Трелла. Только гранитная колонна с жерновом вверху возвышалась в центре. Стали видны все лодки, поломанные словно пронесшимся под землей ураганом.
Хетан преклонила колени перед первой лодкой. Некоторое время она не двигалась.
Итковиан спустился, чтобы на свой лад исследовать останки, и медленно шагал между лодками. Кафал двигался следом. Внимание Надежного Щита привлекли барельефы на бортах: хотя среди них не было одинаковых, сюжеты на всех лодках были едины — сцены морских битв. Хорошо узнаваемые Баргасты в своих длинных челнах сражались со странными врагами — высокими, тощими, с огромными миндалевидными глазами на угловатых лицах. Они управляли крутобокими кораблями.
Он склонился, изучая один из барельефов. — Т'истен'уры, — прошептал сзади Кафал.
Итковиан оглянулся. — Сир?
— Враги наших Духов — Основателей. Т'истен'уры, Серокожие. Демоны из древнейших сказаний. Они забирали головы, но оставляли жертв живыми… головы, которые сохраняли разум, тела, которые неустанно трудились. Т'истен'уры: демоны, живущие в тенях. Духи — Основатели боролись с ними на Синих Равнинах… — Он замолчал, нахмурился. — Синие Равнины. Мы не знаем такого места. Кудесники думают, это наше Родное Королевство. Но сейчас… это море, океаны.
— Значит, это Родное Королевство существовало в действительности.
— Да. Духи — Основатели изгнали Т'истен'уров с Синих Равнин, прогнали демонов в из подземный мир, в Лес Теней — королевство, которое, как говорят, лежит далеко на юго-востоке…
— Может быть, другой континент.
— Может быть.
— Вы обнаружили истину в древних легендах, Кафал. У меня дома, в южном Элингарте, рассказывают о большом материке как раз в том направлении. Сир, это земля громадных елей, пихт, краснодревов — нетронутый лес, его подножия кроются в тенях, и населен он злыми духами.