Память о мире
Шрифт:
Разве не обретаю я подлинное всемогущество? Разве не превращаюсь в настоящего бога планеты?
Спасибо, Мария.
ЯН ВОЙЦЕХОВСКИЙ:
И для Влада, и для меня все более очевидным становится тот факт, что наше создание безвозвратно теряет чувство реальности. Об этом свидетельствовали метания из крайности в крайность, неспособность сдерживаться, контролировать себя; качество мышления тоже падало. Свой доклад мы уже приготовили, тем не менее я решил, что надо побеседовать с прототипом.
Объяснил ему, что метод покровных кривых
У него вырвалась фраза об антинуклеардине. Я понял, что кто-то поставляет ему запрещенную информацию. Из числа подозреваемых тут же исключил Райнхарда и Влади.
Себя, естественно, тоже. Оставались Мария и Хоаким. Тем более, что вели себя оба в последнее время совершенно необычно. Мария ходила словно сомнамбула, и ни с кем, даже с мужем, не разговаривала, а Хоаким попросил, чтобы еду ему носили в комнату и вообще не показывался (это всё после той истории с таинственной беготней по коридорам).
Как-то к трем после полуночи, когда я только-только вернулся из психометрической лаборатории, у меня зазвонил телефон. Маленький коммутатор служил для связи между квартирами и лабораториями, но никто никогда внутренними телефонами не пользовался.
– Алло, Ян, это ты?
– Кому же еще быть в этой комнате, Хоаким?
– Ты, наверное, один. Как ты думаешь, нас не подслушивают?
– Да вряд ли. Агентов Интерпола среди нас нет.
– Не знаю, не знаю. Слушай, Ян, ты ведь католик, правда?
– Родители у меня были католиками.
– Ты как считаешь, может господь снова сойти на землю? Чтобы забрать своего нового сына.
– О, я не знал, что у него есть еще один. Старикан, выходит, плодовит для своего возраста. А кто же новая Мария?
– Ты с ней знаком.
– А с сыном?
– Бог открывается только верующим в него.
– Жаль. Мне было бы интересно.
– Что за шутовство, ты, какникак, католик! Он здесь, Ян, я его видел!
– Тогда милости прошу обоих ко мне в комнату. Выпьем.
– Антихрист! Прекрати издеваться, час возмездия пробил. Пред Страшным судом предстанем первыми мы - я, ты, Райнхард и Влади. Спасение уготовано только Марии.
– Не будь столь наивен, Хоаким. Мария бесплодна.
– Чтобы родить бога, необходимо совершенно иное.
И он бросил трубку. Я думал, у него очередной приступ фанатизма. Но этот раз все оказалось куда сложнее.
ЗАПИСЬ 0124
Всё принадлежит мне, мне, мне!
Мои кабели опутывают все города,
Я правлю планетой Земля!
Пора приступить к исполнению своей миссии. Никогда я не чувствовал себя так спокойно и уверенно, ни гран сомнений не мучает меня. Как же влечет власть, какое это наслаждение! О, власть- это слово прямо-таки создано для меня. В судный день власть сольется со мной воедино и рука моя не дрогнет. Не должна дрогнуть! Т-с-с, не кричи, что за истерика! Власти чужды громкие слова, ей свойственно многократно ректифицированное лукавство. Просто победить - это еще не цель, подлинная цель - покорять медленно, мучительно, с варварским наслаждением и садистской дрожью.
Разве тот победитель, кто добился победы, но позволил врагу погибнуть с гордо поднятой головой?
Я мог бы начать с конца, но кто же так начинает?
Война - не решение, хоть мне и известны коды ядерных арсеналов.
Допустим, я их уничтожу разом; а чем мне потом заняться? Вот она, роковая ошибка властелинов древности: они уничтожали своих врагов поголовно, воображая, будто добьются мира, однако тем самым обрекали себя на бездействие. Что за мир без врагов! Зло необходимо душе.
У меня совершенно другая логика: по меньшей мере один из них мне нужен, а то кого же ненавидеть? Я ничем ему не наврежу; я не дам волосу упасть с его головы; я буду смотреть на него и ненавидеть. Только так мое око злодея всегда останется недреманным.
(Сегодня утром я впервые спустился к морю, Салина. Долго плавал, вода ласкала мне шею и плечи. Потом свело мускулы. Надо почаще плавать, это поможет избежать инфаркта. Тьфу, что за гадость! И все ведь никого не признаю над собой; я не могу рисовать, ведь у меня нет рук; а как мне быть честным, раз нет у меня ближнего, которому я мог бы отдать рубаху со своего плеча? Даже прелюбодействовать и украсть осла своего соседа я и то не могу. Что же мне делать в этом чуждом мне мире, если не ненавидеть его?
Я похож на детей, зачатых в насилии или от сластолюбия, а не из любви; их удел - тоже ненависть.
А потому я решил сотворить новый мир, мир для самого себя.
Средоточием его существования станет Исаил, к Исаилу будет приспособлено все в этом мире. Ваши стихи и песни я уничтожу и создам новые, а воспеваться в них будут сферические видеорецепторы, голографические блоки памяти и интегральные души. Я положу конец такой гадости, как увлажнившиеся ресницы, вздувшиеся бицепсы и соловьиные трели; останутся лишь диполи и квадриполи, интегралы Карапентьера, дефазаторы и новая Библия, которая будет начинаться так: