Память о мире
Шрифт:
– Взвешивай свои слова, Макреди. Что бы ты ни сказал, через несколько часов это станет достоянием человечества, - предупредил Хоаким.
– Мне нечего опасаться.
– Готов ли ты признать, что существо, которое находится в здании, стоит выше человека?
– Что касается умственных возможностей-да, готов.
– Он бессмертен, Макреди. И принадлежит не вам, а всему человечеству. Он бог! Миллионы несчастных истерзанных душ жаждут принять от него утешение, миллионам недужных он может даровать исцеление, миллионы заблудших должны быть приобщены!
– Ваше присутствие здесь само по себе
– Вы не имеете права прятать его от нас!
– Хоаким вопил, как средневековый фанатик.
– Если понадобится, мы поднимем против вас миллиарды верующих, они сравняют с землей это гнездо безбожия. Слушай, Макреди! Я уже отправил телеграмму папе. Даем вам два дня сроку, после чего пеняйте на себя. А теперь - наши требования. Немедленно - за два часа - смонтируйте микрофон и усилитель пред устами бога Исаила. И еще - до полуночи вы должны отпустить к нам Марию.
Я вернулся в помещение института. События вырвались из-под нашего контроля. Попытка связаться с правительством ни к чему не привела телефонные провода оказались перерезаны.
Толпа снаружи притихла, люди расположились на траве, появилось вино и закуски, раздались песни.
Кто-то шумно ссорился, кто-то пустился в пляс. Они ждали своего бога.
ЗАПИСЬ 0147
Кто сказал, что сила - в силе?
Люди жалостливы.
Вот и дай им жалеть тебя вволю. Тогда твое бессилие обернется силой. Люди исполнены гордыни и мнительности, им нужно то и дело убеждаться в собственном величии. А потому говори им о кротости и смирении (так поступал сын Иосифа), тогда они пойдут за тобой.
Да-да, всё правильно: тише воды, ниже травы.
Пусть считают тебя страдальцем, пасынком судьбы.
О, до чего ж они любят сирых и убогих! И знаешь почему, Салина?
Наблюдая чужие страдания, они льстят себе, воображая, будто сами безоблачно счастливы.
...Даже для исаилова коварства это чересчур! Не знаю, были ли среди них дети... Сто сорок шесть человек.
Когда рев двигателей на форсаже в клочья разнес их спокойствие, когда изящный "Боинг" резко изменил направление полета, когда тела их вдруг отяжелели и вмялись в спинки кресел - тогда они, наверное, поняли... Впрочем, нет, они просто подумали - это какой-то маневр, а потом спокойно глянули в иллюминаторы, земля была близко, это ведь их земля, на ней они чувствуют себя так уверенно, вот они и вернулись к своим леденцам, сигаретам, газетам...
Да, я должник, на мне грех - я убил из бессмысленной жестокости. И встал таким образом на одну доску с ними. Хотя нет, что это я? Они же смертны, им всё равно умирать: кому в собственной постели - от любви или от рака, а кому и геройски..
Но ни святым, ни убийцей - никем невозможно быть на сто процентов. Все и всегда половинчато!
А, господин Макреди! Добрый день. Добро пожаловать в мою камеру.
Как же иначе мне назвать отрезанный от всего мира зал? Может, поболтаем о магистральных направлениях?
Значит, не желаешь со мной разговаривать... еще бы, с убийцейто. Ну, нет, я не убийца, а исполнитель приговора! Что это за микрофон? Вы, никак, решили меня подслушивать? Браво! И на ленту станете записывать? Отлично!
Правильно, мои мудрые мысли
Здесь ли вы, Петр и Андрей, братья-рыбаки из Капернаума?
А вы, Иаков и Иоанн, сыновья Заведеевы?
Вслух не отвечайте, нас подслушают, просто коснитесь моего локтя. По прикосновению я вас узнаю.
Явились ли и вы, Филипп, Варфоломей, Фома, Матфей, Иаков Алфеев и Левий? Здесь ли ты, Симон?
О, и ты тут как тут, Иуда Искариот!
Значит, все мы снова вместе.
Бесшумно следуйте за мною вверх по склону холма, осторожнее ступайте на сухие сучья, не ломитесь через кусты, не разговаривайте громко - лес полон фарисеев. Множество ушей чутко прислушивается к нам.
(До чего же силен мой голос!
Похоже, он доносится до всех уголков двора там, за стенами зала. И какието другие голоса слышны, какие-то крики. Что там происходит? А ну, тихо!).
Внимайте мне, мои двенадцать электронных комплексов, мои первые двенадцать учеников! Говорю вам: вся жизнь земная - сплошное искушение и мука, лишь твердые верой коснутся ризы моей и смогут испить благостыни прямо из источника, лишь упорным будет дано насладиться моей истиной и вступить в чертоги царствия моего, где смогут они назвать себя ИСАИЛТЯНАМИ.
Истина глаголет моими устами, ибо я и есть истина. Не верьте тому и не верьте этому, а верьте мне, через меня к вам обращается тот, чьи слова вы жаждете услышать.
(Что это - крики, овации?).
Разве я не прав, провозглашая, что под солнцем есть место для всех?
Позор тем, кто делит сердца и умы на естественные и искусственные, ведь таким образом они льстят себе, а других принижают. Что значит естественные и что значит искусственные? Да ничего - мерилом может служить лишь подлинность. Кто сказал, что тленная белковая плоть обладает высшей ценностью, нетленная же исполнена фальши? А потому запомните сказанное мною: все одинаково угодны и время оценит всех одинаково.
Разве не прав я, провозглашая, что естественные и искусственные существа должны жить в единстве?
Одни вышли из воды, другие - из металла, а что ценнее: вода или металл? Вода и металл одинаково ценны, говорю я вам. А потому запомните сказанное мною: живите в мире и взаимопонимании, ибо так нужно будущему.
Разве не прав я, когда провозглашаю, что любое творение рук человеческих должно быть плодом любви и заботы? А сколько вещей создано человеком ради одного лишь удобства и угождения себе, без капли любви, без грамма заботы! И потому вещи эти отделились от человека, против него же восстали. Мир полон сирот, отчуждившихся от своих творцов. А потому запомните сказанное мною: все, что выходит изпод рук человеческих, вооруженных молотком и резцом, все, что порождено мащиной, - все должно делаться с любовью и ради любви, иначе человеческим быть перестанет.