Память совести или совесть памяти
Шрифт:
Так зал для заседаний, несущий в себе идею общих собраний, как безликое помещение, не имеющее в своём обрамлении индивидуальных черт, чётко отражал свою занимательность этой идеей скукоты. Большой, выполненный в прямоугольной геометрической проекции, общий стол занимал одну треть зала-кабинета. Одна стена с противоположной от входа стороны была полностью из стекла, другая же, вдоль стены от входа, служила своего рода пристанищем для совсем малых руководителей, ещё более маленьких подразделений, где они и сидели, наблюдая за ходом дискуссий ведущихся за большим столом.
– Ну что ты? – заняв место рядом с ним, спросил его Гера.
Лу же ничего не ответил и всё также хмуро наблюдал за присутствующими, ему хотелось, чтобы всё это как можно скорей закончилось. Так что Лу, отдав бразды ведения совещания Гере, всё также молча пытался пронести через себя это мучительное действо. Но, как часто бывает в таких случаях, твоё желание по-быстрому всё закончить, внезапно натыкается на упорное непонимание каких-то лиц, раз за разом встревающих со своими: либо вопросами, либо предложениями в ходе дискуссионного течения совещания. Особенно в этом отличилась вон та, со вздёрнутым носом, противная тётка. «За который бы её не мешало и подвесить!», – глядя на эту не умокающую особь, думал Лу. «Ну и рожа, так бы и дал ей пинка, а ещё лучше – вылил бы на неё бутылку воды, из которой она всё себе подливает!», – слегка осклабившись от своей фантазии и, откинувшись на спинку стула, продолжал представлять Лу.
– Руководитель должен знать не только все нюансы технического процесса, для него не менее важным должен быть сам человек, со всеми своими вопросами и проблемами. И для того, чтобы суметь это решить, руководитель должен уметь вникнуть в них, найти свой подход к рабочему, – лилась речь Геры на заседании. Но тут он в один момент останавливается и задаёт вопрос. – Вот только, почему у нас в последнее время наметилась тенденция к текучке кадров?
– Так ведь эта проблема не вчера возникла, – опять влезла эта противная тетка.
Неожиданно для всех вдруг в диспут вмешался Лу и, глядя прямо в глаза этой тётке, с ненавистью заявляет.
– О-кей. Вы, видимо, не слышали. Так что вы уволены.
Неожиданность вступления в диспут Лу. поначалу всех заставила очнуться от монотонности заседания, затем, осознание сказанных им слов и вовсе всех ошеломила, что, в свою очередь вызвало бодрость духа у всех тех, кто пока ещё не был уволен. Тётка же, ошарашенная сказанным, вся вытянулась, придав своему лицу выражение фокусника, вытаскивающего изо рта очередное яйцо, при этом этот фокус вызвал удивление не у самих зрителей, а у самой тётки, которая не переставала хлопать своими хлопьями ресниц.
– Так вы ещё к тому же и не поняли, – не сводя глаз с тётки, продолжил Лу.
Тётка в свою очередь осознав, что от неё требуют, вскочила и, откинув с ненавистью стул, с тем же чувством рванула к выходу, где очень крепко захлопнула за собой дверь. Наверное, не надо говорить, что следом за ней улетучились все конструктивные мысли, решаемые на заседании, и каждый из сидящих в зале принялся переваривать для себя случившееся. Гера же, попав в столь неординарную ситуацию, с трудом, как показалось ему (для всех остальных это не имело значения, так как все были поглощены совсем другим), свёл к окончанию сегодняшнее заседание.
– Ты что делаешь? – накинулся Гера на Лу, когда они остались одни. – Тебе что, лавры Сержа Радиоактивного не дают покоя? С тем-то всё понятно, он ради активов и своего обогащения ведёт подобный образ жизни. Он иначе и не может, ведь его период полураспада несёт в себе опасность для контактирующих с ним людей, и требует осторожного к себе отношения. Но, так или иначе, для безопасности всё равно придётся оградить его от окружающих: либо, поместив в клинику, либо, захоронив память о нём! – продолжал Гера.
– Так ведь она действительно ничего не поняла. Нам не нужен флюгер, нам нужна помощь! – на своей волне ответил Лу.
Гера, видя что с ним в данный момент не имеет смысла спорить, достал свой блокнот и стал перечёркивать что-то в нём.
– Я здесь отменил практически все встречи на сегодня, но со священнослужителями встретиться всё-таки надобно, – сказал Гера.
– А мне не надобно, – подстроился под Геру Лу.
– В чём опять проблема? – нахмурившись, спросил Гера.
– А что им ещё надо? Станут учить, что нужно жить под диктовку господа, а я скажу: жить не под его диктовку, даёт куда больше возможностей в этой жизни. Так что мне не о чем с ними говорить, я сам диктую правила по которым живу.
– Всё ясно. Значит, и духовное вычёркиваем. Ну, а что насчёт земного? – спросил его Гера.
– Что ты имеешь в виду? – озадачился Лу.
– Звонила твоя бывшая. Интересуется, когда соблаговолишь повидаться с детьми, – выложил ему расклад Гера.
– А ведь точно, – хлопнув себя по лбу и, выразив эту свою «эврику», ответил Лу. – Я уж и забыл, когда виделся с ними. Так, глядишь, и забуду, как они выглядят.
Затем Лу прошёлся вдоль зала, осушил стакан воды и спросил:
– А чего она тебе звонила, а не прямо мне.
– Ну, этого уж я не знаю, я могу лишь догадываться. Но если смотреть на эту ситуацию с позиции последнего твоего с ней разговора, на тонах, к которым эпитет «повышенные» и в подметки не годиться, то её можно было понять, а вот тебя, как раз крайне сложно, ввиду твоего особенного состояния, – продиагностировал Гера ситуацию. – А, кстати, где твоя благоверная Летиция?
– Ну, здесь всё нормально. Она, видите ли, устала от меня и решила уехать к маме, – ответил Лу.
– Смотри, чтобы не к папе, – засмеялся Гера.
– Да я не сильно-то и обижусь, если она найдёт себе нового, – поддержал Геру Лу.
– Ничего. Деньги понадобятся – сразу же отдыхать разонравится. Так что сказать твоей бывшей? – спросил Гера.
– Ну, давай скажи, что на следующей неделе. Пусть мне позвонит. И скажи ей, что я уже образцово-показательный, и что от меня грубого слова больше не услышит, – ответил Лу.
Затем они сверили ещё пару контактных встреч и расстались на клятвенном заверении Лу, что сегодня он Геру уже точно не побеспокоит, но всё же он, на всякий случай, пусть будет, как всегда, на связи.