Память
Шрифт:
– Еще как имеет, и самое прямое! Если бы ты не отправился за ним вниз, тебя бы не убили. И у тебя не осталось бы какое-то чертово криогенное короткое замыкание в мозгах. Ты волен считать, что Марк – лучшее, что придумано в мире после двигателя Неклина, а я эту маленькую жирную тварь ненавижу!
– Ладно, а я люблю маленькую жирную тварь! Кто-то должен его любить. Готов поклясться, это все твоя чертова ревность. Ну, не будь такой проклятой упрямой стервой!
Они стояли порознь, оба сжав кулаки и тяжело дыша. Если дойдет до драки, он проиграет, в любом смысле. И тогда он нанес удар сам: – Баз с Еленой уходят, ты об этом знаешь? Так что я произвожу тебя в звание коммодора и в должность заместителя
Черт побери, не так хотел он предоставить Куинн столь долгожданное повышение. Он намеревался возложить его к ее ногам, как грандиозный приз, – чтобы порадовать ее душу и вознаградить ее сверхъестественные усилия. А не швырять, как кастрюлю в разгар яростной семейной ссоры, когда слова не в силах передать весь груз твоих эмоций.
Элли открыла рот, потом закрыла. Потом опять открыла. – И куда к чертовой матери ты собрался ехать без меня в качестве твоего телохранителя? – парировала она. – Я же знаю, Иллиан отдал тебе совершенно однозначный и постоянно действующий приказ: без телохранителя, в одиночку, никуда не ездить. Ты что думаешь, для того, чтобы прикончить свою карьеру, ты сделал недостаточно?
– В этом секторе телохранитель – формальность, пустая трата средств. – Он набрал воздуха в грудь. – Я… возьму сержанта Тауру. Такого телохранителя должно быть достаточно, чтобы удовлетворить самого параноидального шефа СБ. А Таура, безусловно, заслужила отпуск.
– Ну…! Ты! – Да уж, редко бывало, чтобы Куинн не хватало ругательств. Развернувшись на каблуках, она широким шагом двинулась к двери, где снова повернулась и резко отсалютовала, вынудив его ответить тем же. Увы, автоматической дверью хлопнуть невозможно, однако закрылась она как будто со змеиным шипением.
Майлз рухнул на стул возле комма и склонился над пультом. Он помедлил. Затем вызвал сокращенный рапорт о задании и зашифровал его на кодовую карточку. После этого он отстучал на клавиатуре имя полной версии и ввел команду «Стереть». Сделано.
Он запихнул зашифрованный рапорт в сумку с кодовым замком, швырнул ее на койку и поднялся, принимаясь за свои сборы перед путешествием домой.
Глава 3
Единственные смежные каюты, остававшиеся на борту ближайшего таукитянского скачкового корабля, уходившего с Сумерек Зоава, оказались роскошными апартаментами первого класса. Майлз улыбнулся такой «неудаче», мысленно отметив, что нужно будет обосновать это бухгалтерам Иллиана требованиями безопасности – и желательно, обратив при этом их внимание на то, что за неприлично большую прибыль принесла только что завершенная операция. Ожидая, пока сержант Таура не закончит свой придирчивый осмотр на предмет безопасности, он занялся нетрудным делом – убрал свой скудный багаж. Освещение и отделка кают были умиротворяющими, койки – широкими и мягкими, для каждого пассажира имелась персональная ванная комната, и, даже чтобы поесть, им бы не пришлось покидать своих кают – их круглосуточное обслуживание кают было включено в твердый тариф. Как только корабль окажется в открытом космосе, на ближайшие семь дней им фактически предстоит жить в собственной, отдельной вселенной.
Остаток путешествия будет гораздо менее заманчивым. На пересадочной станции Тау Кита он сменит и мундир, и личность, шагнув на борт барраярского правительственного судна в облике лейтенанта лорда Майлза Форкосигана, курьера СБ, скромного молодого офицера в том же звании и с теми же обязанностями, что и несчастный лейтенант Форберг. Майлз развернул свою повседневную зеленую Имперскую форму и повесил ее под замок в стенной шкаф; туда же отправились форменные сапоги, сверкающие и для сохранности упакованные в запечатанный пакет. Личина курьера всегда была отличным прикрытием для дальних перелетов Майлза к Дендарийскому флоту и обратно; курьер никогда и ничего не обязан объяснять. Отрицательный же аспект состоит в том, что общество на борту следующего корабля будет состоять исключительно из мужчин, военных и, увы, – барраярцев. Телохранителя там не потребуется. Сержант Таура расстанется с ним, вернувшись к дендарийцам, а Майлз останется наедине с такими же, как он, имперскими подданными.
Исходя из долгого опыта, Майлз предвидел, как они отреагируют на него, на его явную непригодность по росту к исполнению воинского долга. Открыто никто ничего не скажет – им будет ясно, что он занимает это тепленькое местечко курьера, эту синекуру, в силу того, что ему оказал могучую протекцию, подергав за кое-какие ниточки, его отец – вице-король адмирал граф Фор… ну и так далее. Именно такая реакция ему и была нужна, чтобы сохранять свое глубокое прикрытие; лейтенант Форкосиган-Зануда не предпримет ничего, чтобы подправить их логические допущения. Его чувствительные к презрению антенны будут ловить их невысказанные слова. Ладно, может, в команде окажутся люди, с которыми ему доводилось летать прежде и которые успели к нему привыкнуть.
Майлз запер шкаф. Пускай на следующую неделю лейтенант Форкосиган со всеми своими проблемами останется вне поля его зрения – и его мыслей. А у него есть куда более увлекательное дело. От предвкушения у него засосало под ложечкой.
Сержант Таура наконец вернулась. Просунув голову в дверной проем между двумя каютами, она доложила: – Все чисто. «Жучков» нигде не обнаружено. Вообще-то с тех пор, как мы забронировали места на этот рейс, здесь не добавилось ни новых пассажиров, ни груза. Мы только что ушли с орбиты.
Майлз поднял голову – еще поднял, и еще – и улыбнулся самому необычному из своих дендарийцев, и притом одному из самых лучших. Неудивительно, что она так хорошо справляется с этой работой: она была для нее генетически сконструирована.
Таура была живым прототипом одного сомнительного с точки зрения морали проекта генетической разработки, задуманного и осуществленного на Единении Джексона (а где же еще?). Целью было получить суперсолдата, для чего на выполнение этого задания назначили исследовательскую группу. Группа состояла целиком из биоинженеров, и в ней не было ни одного знающего солдата. Нужно было нечто эффектное, дабы произвести впечатление на клиента. И тут они, безусловно, преуспели.
Когда Майлз впервые встретился с Таурой, ей было шестнадцать, и она полностью достигла своего взрослого восьмифутового роста: все тело – сплошные мышцы и не капельки жира. Пальцы на руках и ногах заканчивались крепкими когтями, а рту придавали свирепое выражение торчащие из-под губ клыки. Тело ее словно пылало, излучая жар жгучего метаболизма, который и придавал ей столь необыкновенную силу и скорость. Это, да еще рыжевато-золотистые глаза, придавало ей волчий облик; когда Таура полностью отдавалась работе, ее злобный взгляд мог вынудить вооруженных мужчин выронить оружие и броситься ничком на пол – в один прекрасный день Майлзу самому случилось быть свидетелем этого психологически-военного эффекта.
Майлз давно считал, что Таура, в своем роде, – одна из самых красивых женщин, которых ему доводилось видеть. Нужно только уметь разглядеть ее как следует. И – в отличие от своих слившихся вместе в памяти дендарийских заданий, – он мог пересчитать по пальцам каждый редкий случай, когда они занимались любовью, начиная с их первой встречи… уже шесть лет назад? или семь? Вообще-то это было еще до того, как они сошлись с Куинн. В каком-то особом смысле Таура была у него первой, как он – был первым для нее, и их тайная связь никогда не рвалась.