Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)
Шрифт:
Тактика Каспи была довольно несложной. Он начинал атаку на своей половине поля, в глубине. И, пользуясь присущей ему невероятной скоростью и искусной обводкой, добирался до ворот противника и с десяти-пятнадцати метров забивал неотразимый мяч.
Конечно, его стерегли, опекали, и ему было нелегко избавиться от этой опеки. Но уж если избавлялся, то, как правило, его дальние рейды заканчивались голом.
Каспи сильно поправил дела «Рапида», которые одно время пошатнулись. Но теперь с его приходом, с появлением Лонга и вратаря Виктора клуб снова
С Каспи Лонг подружился на почве спортивного единомыслия. Каспи был старше лет на восемь, но узнавал в Лонге себя мальчишкой, а Лонг обещал в зрелости стать похожим на Каспи.
Каспи делился с Лонгом секретами своего мастерства. Он мог это делать не боясь. Чтобы играть, как он, надо было иметь его скорость, выносливость, быстроту реакции. А их имел только он. Лонг же был иного плана: очень сильный физически, он не боялся никаких столкновений, а удар его, казалось, мог перебить штангу.
Дружили, болтали, в поездках жили в одной комнате, делились мыслями.
После долгих раздумий Лонг решил рассказать другу о своих подозрениях, поделиться сомнениями.
Тем более что во время очередной игры произошел случай, наведший Лонга на новые мысли.
Играли «Рапид» и «Борусия-2». Это была хорошая команда, но особенно знаменитым слыл вратарь «Борусии». За сезон он пропустил мячей в пять раз меньше любого другого высококлассного вратаря. Длинный, худой, как хлыст, обладавший фантастической реакцией, он «выхлестывал», по выражению одного журналиста, любые мячи, летевшие в его ворота.
Игра протекала спокойно. Первая половина закончилась вничью. Вратарь «Борусии-2» взял несколько трудных мячей, в том числе и два пробитых Лонгом (Каспи в этом матче не играл). В середине второго тайма Корунья стал нервничать. Он подгонял своих игроков, беспрестанно смотрел на часы. Лонгу потом, когда он вспоминал эти минуты, даже показалось, что Корунья обменялся какими-то знаками с тренером «Борусии-2», но, быть может, только показалось.
— Вперед, Лонг, вперед! — понукал он молодого футболиста.
Во время вбрасывания Лонг оказался недалеко от тренера, и, как всегда сложив ладони рупором, Корунья негромко, по четко крикнул ему:
— Доберись до ворот и бей, бей, любой забьешь!
Что значит «любой»? Лонг и так старался. Да попробуй забей такому вратарю.
За пять минут до конца игры Лонг сделал еще одну отчаянную попытку: пройдя по краю, он с двадцати пяти метров ударил по воротам. Но удар не получился — он не сумел вложить в него и половины своей обычной силы. Лишь с тоской проводил еле двигавшийся, как ему казалось, мяч глазами.
И вдруг замер, пораженный. Вратарь в броске попытался отбить мяч, но не сумел. Удар разомкнул его ладони, и мяч влетел в ворота. Так бывает иной раз при ударе невероятной силы или при неверном расчете голкипера. Но здесь не было ни того, ни другого. Если б Лонг мог в это поверить, он бы подумал, что вратарь нарочно пропустил мяч. Но этого же не могло быть! Взять такие мячи в первом тайме и за пять минут до конца упустить столь важную для «Борусии-2» ничью! Как это могло случиться?
И внезапно, без всякой связи, он вспомнил тот эпизод, о котором рассказал ему Виктор. Тот эпизод, когда тренер приказал своему вратарю сбить нападающего. И последующий за этим пенальти. И гол. Неужели?..
Неужели и тренер «Борусии-2» дал указание своему вратарю? Значит, матч должен был закончиться победой «Рапида». И это необходимо было не только тренеру «Рапида», но и тренеру «Борусии-2». И, наверное, вратарю. А может, и еще кому-нибудь из игроков обеих команд...
Лонг стоял, не в силах сделать шага. Конечно, не будь он насторожен всем ходом предшествующих событий, он, на верное, не обратил бы на происшедшее внимания.
Но теперь он вспоминал разные детали игры, разные мелочи. Истолковывал их, преувеличивал...
Значит, это не один Олафссон, быть может, Корунья (ему не хотелось в это верить), «Рапид». Значит, это все! Все команды, клубы, игроки, тренеры! Все! Кроме него, наивного болвана!
Надо что-то делать. Кому-то сказать. Может быть, честно и откровенно поговорить с господином Корунья, если надо, с президентом клуба? Не идти же в полицию со своими нелепыми подозрениями? Над ним просто посмеются, да и доказательств у пего пет, одни предположения.
Вот тогда-то он и решил поделиться со своим новым другом. Каспи опытен, он давно подвизается в футбольных конюшнях. Честность его не подлежит сомнению. С его именем, с его заработками — он бы никогда не стал влезать в эти грязные дела.
Однажды, когда они были в поездке и готовились ко сну в номере отеля уже погасив свет, Лонг неожиданно сказал:
— Слушай, Каспи, мне нужен твой совет. Вернее, не совет. Но мне не дает покоя один вопрос, я хочу получить на него ответ. Я ни с кем не могу поговорить об этом, кроме тебя.
— Давай выкладывай! — весело сказал Каспи. Он всегда был веселый и всегда готов был дать совет.
Тогда не спеша, стараясь не дать волю эмоциям, подробно останавливаясь на деталях, все время оговариваясь — мол, ему «так показалось», «возможно, было не совсем так», он поведал другу все.
— Как ты считаешь, Каспи, скажи, тебе я верю, это все игра моего воображения? Куда мне надо пойти — в полицию или к психиатру?
Каспи так долго молчал, что Лонг собрался обидеться; его друг, небось, уснул, не выдержав долгого рассказа. И вдруг он услышал странно напряженный, незнакомый ему голос Каспи:
— Ты хочешь моего совета, Лонг? Так вот, забудь обо всем, что ты мне сейчас сказал, и никогда больше не замечай того, что ты замечал. Это не игра воображения, а опасная игра. И не дай тебе бог впутаться в нее. Брось все это, Лонг, а иначе не в полиции ты окажешься и не у врача, а в морге. Послушай мой совет, раз уж ты его спросил: живи как все, плыви по течению, не гонись за правдой. Только так можно уцелеть в нашем с тобой мире. Теперь спать.