Панцирь
Шрифт:
— Самый натуральный. Всем дхалам дхал.
— Судя по узору — обнуленный.
— Все мы не идеальны.
— В южных Пустошах.
— Это уже ты, Карак, знаешь лучше.
— Давно идёшь?
— Не знаю, — таков был мой ответ. — Все в этом мире относительно.
Он замер и через какое-то время кивнул сам себе. Оттянув полу маскхалата в сторону, вдел многозарядник в массивную кобуру на бедре.
— Извиняться не буду, — бросил он с немного раздраженно. — Осторожность еще никого не убивала.
Я поинтересовался:
—
— Нормально.
— Там аптечка возле вашего Шаана, глянь, что ему скормить можно. Состояние лучше проверить. Я кровотечение остановил, но больше ничего и не делал. Не рисковал.
— И правильно, — одобрительно кивнул Карак, а затем произнёс куда-то за левое плечо. — Проснись Четвертый, замени.
Неведомо откуда, опять благодаря стараниям метели, вылез еще один боец. Выглядел он практически также, единственное — был сильно моложе Карака. Встал на позицию командира, перекинув двуствольный мушкет за спину; однако безоружным не оставался — тут же вытянул из кармана рукоять “Когтя”.
Эхо восторга стегнуло по рассудку. Наверное, теперь такое могло считаться раритетом. Слабое, тогда дешевое, стреляющее на мелкие дистанции, скорее оружие последнего шанса, но теперь наверняка — для своих задач — крайне эффективное, потому что в десятки раз лучше однозарядного пистолета.
Закругленная рукоять переходила в треугольное острие, с направляющей линзой. Возле спускового крючка, с боковой части, горел алым хтон. Вот и весь “Коготь”.
Карак прошел к вархэну.
Четвертый заговорил высоким и раздражающим голосом:
— Денек, конечно, дерьмовый… Погода — хагасов понос. Шаан молодой и горячий, за что чуть не поплатился. Никто бы рад не был, но с молодняком вархэнов — это прям постоянная беда. Они как одержимые.
— Он вархэн, а вы?
— А мы бегуны.
— Разведка и диверсии?
— В точку, относительный предок, — сказав это, четвертый был очень собой доволен. — Разведка и диверсия — это все про нас.
Если Шаан казался молодым — лет семнадцать ему было на вид, то этот — четвертый, судя по внешности, сказанному и тому как легко делился, тем чем делиться не должен был — еще младше.
— А вархэн — ударник?
— Наш кулак и претендент-командир, — сказал с гордостью.
— Претендент-командир?
— Чтобы быть вархэном нужно учиться, нужна практика, — четвертый поморщился. — Мы контролируем его практику. Он контролирует тэнгэров.
Тэнгэров?
Как всё сложно.
Карак оторвался от осмотра ран и прорычал:
— Джог, бескрылый ты сука шонхор, кончай трепаться. Мы на выходе. Ты и тысячеголовому, с радостью мельтешащего под ногами оролуга, все секреты растреплешь.
Четвертый послушался
Джог глядел на меня, глаза его горели, хоть и не так жутко, как у Карака. К тому же моргал вполне по-человечески. Предположение — биомодернизирован не так давно, еще не обвыкся. Наверное, поведение связано с тем, что ему банально не с кем говорить, а всех в своем айроге он уже достал. Юность и неопытность бывает многословна и навязчива.
Карак проверял состояние Шаана несколько минут. Затем начал оперировать.
Достал пули из плеч, заштопал что мог, активно мазал, пихал различные таблетки одну за другой, но меня не трогало эхо жадности: в конце концов, трата происходила ради хорошего дела.
Карак подошел, отчищая руки снегом:
— Все с ним будет нормально. Только крови много потерял.
— Что случилось то?
— И так знаете. Стояли лагерем километров пять к западу, не уследили. Идол большим отрядом напал.
— Специалисты по разведке не заметили нападение? — спросил я с иронией.
Карак поморщился.
— Если виноват, то виноват. Оправдания — пыль.
— А что делаете в Пустошах?
— Что делаем только нас и касается. Мы большую часть тел постреляли, порубили, — вернулся он к теме Идола. — А те и давай отступать. У Шаана нервы не выдержали — молод, троих подопечных тэнгэров потерял в стычке; вот и вспылил — побежал. А потом на нас другие тела надавили. Пока отбились, пока следы нашли. Сколько вы у него сидите?
— Час где-то, — ответил ему.
— За час бы точно помер. Теперь у вас есть должник.
— Не спешишь ли ты, Карак, долговые обязательства на себя накладывать?
Разведчик безразлично сказал:
— Не мой же долг, а Шаана.
— А если он скажет, что никаких долгов не брал?
— При таком раскладе событий — то ходу домой ему нет. Отец никогда не примет такого хагаса сука тупорылого.
— Строгий у вас Отец.
Карак пожал плечами:
— Справедливый.
***
Я решил отдать сани бегунам. Те не собирались двигаться в Изот, и я смутно представлял, как они будут тащить Шаана на руках до другой цивилизационной точки.
Оставалось их всего четверо: все они были тонкокостными, мышечный тонус их не вызывал особого оптимизма, а сам Шаан весил около сотни килограмм. Испытание им выдалось не самое простое. Может у них имелись в подчинение еще — упомянутые — тэнгэры, но, во-первых, уверенности что их много осталось не было; во-вторых, они похоже остались там, где был бой.