Пандора Норна. Остров К
Шрифт:
– И что? Поцеловала она тебя?
– Ой, да какая разница? Я ведь не ради поцелуя…
– Вот почему ты заставил меня отдать Сесси персики, чтобы я на тебя не гнал. Ну, знаешь…
– На меня не гнал? Ты? На меня? Да если бы ты в первый раздел не поперся… – он яростно зарычал и схватился за голову. – Не хочу ругаться опять. И так жопа полная. Если мы сейчас еще и передеремся, это все, пиши пропало!
Я закивал и засунул капусту в сумку.
– Аптечку еще надо взять.
– Она родительская.
– И
Он промолчал.
Аптечка находилась на кухне и в ней были всего пара бинтов да червячная кислота для прижигания без красящего пигмента. За счет разделения кислотной и красящей составляющей местные медики вывели прямо-таки убийственную вещь. Без специального тампона наносить его на рану нельзя, а то вместо лечебного эффекта можно было прожечь в себе еще одну дыру. Как раз именно тампонов и не хватало.
– Радуйся, она бесполезна, – констатировал я и убрал стеклянный пузырек с кислотой обратно.
– Хотя бы бинты возьми.
Я недоуменно приподнял брови.
– Они же родительские.
– Да, но мы не увидим их больше. Это я на рефлексе сказал.
Он поспешно отвернулся, пряча выступившие слезы.
Родители работали в первую смену, а дедуля Тедди во вторую. Его дома тоже не было. Меня это не удивило – он вечно где-то пропадал, – но расстроило. Будь он сейчас дома, наверняка придумал бы что-нибудь.
Мы выложили на стол все свои припасы и окинули их печальными взглядами.
– Нам этого не хватит, – вздохнул Саймон. – Мы умрем с голоду.
– Знаешь, если бы ты не отдал свои консервы Рузанне, мы все равно умерли бы с голоду, – успокоил я его. – Нет такой вселенной, где два человека смогли бы тридцать лет прожить на две банки фасоли, четыре с капустой и одну кукурузную.
– Почему тридцать?
– Средняя продолжительность жизни на нашем острове доходит до сорока – сорока пяти лет, так? Я взял на вооружение самый благоприятный исход событий.
– Тридцать лет в горах… – выдохнул Саймон, и его лицо приобрело зеленоватый оттенок.
– Или в каком-нибудь подвале. Зато на заводе впахивать не придется.
Он взглянул на меня с такой яростью, что мне захотелось провалиться сквозь землю.
– Издеваешься?
А мне в голову скользнула еще более сумасшедшая, чем отсидка в горах, идея. Я схватил его за руку и раскрыл рот, собираясь выдать новый план.
– Нет, – резко оборвал он, – даже не думай.
– Что? Я же сказать еще ничего не успел!
– Я знаю это выражение лица, – он задрал рубаху и показал мне большой белый шрам под подмышкой, соседствующий с другим огромным шрамом. – Вот, чем все заканчивается, когда на твоем лице появляется такое выражение.
Это случилось два года назад, когда я предложил Саймону построить на крыше дома пункт наблюдения за соседями. Тогда же я и свалился с крыши. А он меня поймал и держал минуты три, пока сломанный козырек впивался ему в бок. Не удержал, правда, и я сломал ногу.
– Я извинялся за тот случай миллион раз. Неужели ты до сих пор меня не простил?
– Простил, но, ты вообще частенько передо мной за что-нибудь извиняешься. Тебе не кажется, что это хороший повод задуматься?
Я нахмурился.
– Идея была не плохая.
Саймон закатил глаза и разражено вздохнул.
– Сожри тебя черт морской, выкладывай.
– Ходят слухи, что за западными горами есть небольшой прилесок…
– Был, – поправил меня брат, – лет сто назад.
– А вдруг до сих пор есть! Там как раз лет сто никто и не был.
– Допустим, и?
– Мы могли бы построить плот! – радостно воскликнул я.
– Заткнись. Не бывать этому. Никогда. Понял?
Я обиженно нахмурился.
– Почему?
– Потому что тогда морской черт и впрямь тебя сожрет.
– Ты меня недооцениваешь!
– Неужели? Тогда, раз ты такой крутой, раздобудь нам еще еды. Неизвестно, сколько нам придется отсиживаться.
Я прищурился и растянул губы в ехидной улыбке.
– Ты, правда, этого хочешь?
– Уже не уверен.
Усмехнувшись, я нарочито медленно подошел к маминому буфету.
– Виктор, не смей! – рявкнул Саймон, вскочив с места.
Нащупав под столешницей буфета припрятанную отмычку, я довольно помахал ей. Трудно было найти более бережливую женщину, чем наша мама. Она из тех людей, что готовы заморить голодом всю семью, лишь бы побольше еды запрятать в заначку. Сейчас это было нам на руку.
– Не вздумай! – Саймон попытался отобрать сломанную вилку, уже не первый год работавшую универсальным ключом от маминых запасов. – Если ты возьмешь у мамы консервы, она нас убьет.
– Саймон, уймись, – осадил я его. – Она больше никогда нас не увидит. Ты забыл? Мы собираемся сбежать. И никогда не вернемся домой.
– Но как же… – он сдавленно икнул и шлепнулся на скамью. – Как она будет жить дальше?
– Без нас или без консервов? – уточнил я.
Он промолчал, опустил газа и отвернулся.
– Я не хочу на это смотреть.
– Если нас поймают, эту вину я возьму на себя, идет?
– Не смешно. Ты и так во всем виноват.
Я вскрыл замок и развернулся к брату.
– Прости, – в очередной раз извинился я, но прозвучало неубедительно. – Если хочешь, я повторю это еще тысячу раз.
Саймон отмахнулся, и я достал из буфета драгоценные мамины запасы, богатству которых можно смело завидовать самой черной завистью. Здесь было все: от кислой капусты до соленых слив.
– Черт, обожаю их, – сказал я, сглотнув наполнившие рот слюни. Завтрака мне не досталось, обед в академии я тоже пропустил, а время уже подбиралось к ужину, и желудок приветственно заворчал. – Давай откроем одну баночку, а?