Папина дочка
Шрифт:
— Твоя мама не мать братьев?
— Нет. У папы была жена. Она погибла с его личным помощником в автокатастрофе. После этой трагедии мы все переехали в Дубай к дедушке!
— Так вы не из Эмиратов?
— Нет. Мы из России. Забавно знать, что ты родился в другой стране и не помнить о ней ничего.
— Ты говоришь по-русски?
— Да. Дома, когда мы одни, разговариваем на русском. Так хотел папа. А папины приказы не обсуждаются. Поэтому мы вынужденные полиглоты. Ты тоже полиглот?
— Я знаю только испанский и английский. Русский мне бы и в голову не пришло учить.
Мы некоторое время пили вино, ели и смотрели перед собою. Я прислушивался к ее дыханию и млел, что она
— Мне кажется он до сих пор ее любит! — Анна задумчиво крутила виноградину в руках.
— Возможно… И видимо это действительно была настоящая любовь, раз он так остро реагирует на любое упоминание о твоей матери. Наверное, каждую неделю ходит на кладбище с букетами роз и плачет в своем сердце.
— Он не ходит на кладбище. Он кремировал ее, сказав, что не хотел, чтобы на этой земле было место, которое его б привязало. Мне кажется, что таким образом он ее отпустил, в жизни, по его словам, они постоянно то сходились, то расходились.
— Сильный мужчина! — пробормотал себе под нос. Каюм сундук с сюрпризами. Вроде не должен удивлять, а удивляет. Кто бы мог подумать, что в его черном сердце живет любовь к умершей женщине до сих пор. Ведь никогда он не жалел своих жертв и никогда не отводил глаза в сторону, когда кого-то убивал. Лично не видел, но наслышан был.
— Я хочу, чтобы он ее отпустил в своем сердце. Тогда возможно, наконец-то, Бог или Аллах подарит ему любимого человека.
— Ты думаешь, он ему нужен, этот любимый человек? — моя ирония заставила Анну вскинуть на меня глаза и нахмуриться. Сердце дрогнуло, кажется я не то сказал, вызвав на милом личике недовольство.
— Каждому человеку нужен любимый даже после глубокого разочарования. Без любви нет смысла жить! — мы посмотрели друг другу в глаза и все потеряло смысл. То притяжение первой встречи вновь вспыхнуло между нами.
Я потянулся в ее сторону, не осознанно, не контролируемо, задвигая визг разума в самый дальний угол. Анна застопорилась, но робко двинулась навстречу. И вот ее дыхание на моих губах. В ее глазах плескается страх, неуверенность, сомнение и желание этого поцелуя. Просто прикоснулся губами к ее губам. Просто. Даже не пошевелился, не прошелся языком по уголкам. Я боялся сделать лишнее движение, боялся сделать что-то не так, отчего потом будет больно, стыдно и горько.
Анна сама провела языком по губам, кладя свои руки мне на плечи, сжимая рубашку в кулаки. Первый порыв был схватить ее, прижать к себе и алчно завладеть ее вкусным ртом, но каким-то двадцать пятым чувством понимал, что такое поведение оттолкнет ее от меня. Поэтому осторожно пробовал ее губы на вкус, то верхнюю, то нижнюю, слегка втягивая в себя и тут же отпуская. Она повторяла за мною, пожар в области паха разгорался не шуточный, воздержание сказывается, но я знал, что секса между нами не будет. Жить хотелось больше, чем утолять свою похоть.
Жить хотелось, но целовать ее более глубоко, касаться ладонями ее кожи и прижимать к себе было сильнее. Моя ладонь нежно коснулась обнаженной шеи, поглаживая кожу, спускаясь к ключнице, пробегаясь по гладкости ткани ее платья вниз. Поцелуй уже по инициативе Анны перешел в более глубокое знакомство, теперь языки то сталкивались, то переплетались, то нахально без приглашения вторгались в рот партнера. Я сходил с ума. От поцелуя. От ее запаха. От жгучего желания.
Девушка прижалась ко мне теснее, усаживаясь ко мне на бедра. Я застонал в ее губы, когда ее попка поерзала в области ширинки. Позволил себе коснуться ее груди, поглаживая упругие полушария сквозь плотную ткань платья, еле
Придерживая девушку за спину, уложил ее на пушистый ковер возле кровати. Не прерывая поцелуя, устроился между ее ног, слегка задрав подол длинного платья. Гореть мне в аду, но оторваться от сладко стонущей Анны было нереально. Мы целовались, как пустынники пили воду в оазисе. Наши руки блуждали по телу поверх одежды, досадливо вздыхали, что на большее ни я, ни она не отважимся. Это было помешательством. Возбуждение требовало хоть какого-то выхода, а не только нарастания. Еще выше подол платья, пальцы коснулись кружева трусиков. И я задохнулся в собственном восторге, непроизвольно двинув бедрами. Анна на секунду замерла, словно прислушивалась к себе, искала реакцию. Едва не зарычал от ее замешательства, хотя понимал, для нее это первый раз, когда касаются мужские руку. И целовалась она так, как я, повторяла за мною. Ее неопытность и готовность повторять, учиться дурманила до невозможности. Сжал ее бедра, лаская языком губы, начал двигаться так, словно был внутри нее, словно между нами не было ее платья, моих брюк и рубашки. Трение ткани, ее встречные движения, наше возбуждение — все слилось в единый комок, который взорвался в один момент так, что я подумал о том, что петтинг не хуже прямого секса. Искры из глаз летели на сто баллов.
Я посмотрел на Анну и вздрогнул. Она плакала. Черт! Время самому искать веревку и самостоятельно вешаться, прежде чем Каюм найдет меня и покарает за слезы дочери, за то, что ослушался его приказа, сотрет меня в порошок и пустит по ветру.
— Анна! — заглянул ей в глаза, вытирая подушечками влагу под глазами. — Тебе больно? Неприятно? — голос дрожал, а она мотала головой, слезы текли и текли, выбивая у меня окончательно почву из-под ног. Я ничего не понимал.
— Все хорошо… Просто…просто я не знала, что так хорошо может быть от поцелуев и прикосновений!!! — она улыбнулась, а я шумно с облегчением выдохнул.
— Ну откуда ж ты могла знать, моя Шахерезада! — ласково провел пальцем по ее носу, замечая странный серьезный все еще влажный взгляд. Поцеловал ее в уголок губ, прижал к себе и блаженно улыбнулся. Моя девочка. Моя…
Анна
Губы горели. Каждый раз, когда я смотрела на Мигеля, а он на меня. Горели потому что с той самой ночи мы целовались без устали. Каждую укромную минуту, каждую секунду, если рядом никого не было. Эта игра- спрятаться ото всех, скрыть наши чувства от посторонних очень щекотала нервы. Мы всего лишь целовались, но хотелось большего…очень хотелось, отталкивали друг друга, когда чувствовали, что достигали черту, в моих и его глазах было разочарование.
Я отталкивала потому, что боялась призрака прошлого, боялась, что в самый интимный момент оттолкну Мигеля и убегу. Ричард и после смерти владел мною. Почему Мигель отталкивал, могла только догадываться, но кажется без папы тут не обошлось. Его тоже можно было понять…
После долгих репетиций, концерт был запланирован на осень, времени оставалось вроде много, но так ничтожно мало, я с Мигелем вышла из концертного зала. Была пятница. Был дождь. Был поздний вечер.
— Куда поедем? Хочу напиться! — я смотрела на смеющегося Мигеля и мне хотелось кинуться к нему на шею, ощутить тепло его рук на талии и купаться в этой ласке и нежности. Его трепетное отношение ко мне словно бальзам после всего того, что сделал Ричард. И мне было сложно поверить в реальность его чувств ко мне. Я ждала удара, а его все не было.