Папоротниковое озеро
Шрифт:
После долгой, очень долгой ходьбы, когда пошли наконец совсем знакомые места: слева возникли три больших можжевеловых куста, в сумерках делавшиеся похожими на трех долгополых монахов в капюшонах, застывших в ожидании на пригорке, он наконец сообразил, что давно надо было сделать. Нарвал листьев подорожника, перемял и растер их в ладонях, приложил к ссадине на щеке, продолжавшей гореть и саднить. Сверху приложил носовой платок и, прижимая его ладонью к щеке, хотел было идти дальше. До дому оставалось всего несколько минут ходу. Всю долгую дорогу он одолел. А зачем? Что его там ожидает? Ничего. Просто конечная
— А-а, это ты!
Бархан в ответ одобрительно дрогнул тугим обрубком хвоста. Ничего удивительного в появлении Бархана не было, он шнырял по лесу целыми днями и был в курсе дела всего, что происходило в радиусе километра вокруг дома.
Потом Бархан исчез, и он, уже не закрывая глаз, смотрел снизу на веточки с мохнатыми хвойными крестиками.
Глядя на Бархана, Марина вздрогнула и насторожилась, так явно он вдруг замер, застыл, глаза как будто выключились, уставясь в одну точку: он что-то слышал, вслушивался и вдруг сорвался со своего места, перемахнул через ограду, едва коснувшись верхней перекладины передними лапами, и тут же пропал, исчез в лесу, Непонятно почему, но в эту минуту она ясно ощутила: «началось». Она не знала, что началось. Какая-то развязка, может быть, самая ужасная или благополучная, ничего она не могла себе представить, но волнение в ней почему-то поднималось ровно и быстро, как ртуть в термометре, опущенном в кипяток.
Бархан вернулся скоро. Очень странным образом. Не через ограду, как обычно. С наскоку пнул калитку лапами и заскулил от нетерпения. Марина подбежала и подняла щеколду.
— Что случилось? — спросила она, замирая, и, кажется, ждала, что он ей ответит.
Кто может знать, что и как понимает умная собака? Во всяком случае, Бархан вопрос понял. Он даже не вошел в калитку, которую требовал открыть. Он повернулся и, оглянувшись на Марину, побежал обратно в лес. Не той, своей дорожкой, какой проныривал между кустов, под деревьями, а настоящей тропинкой, по которой она могла идти за ним следом, удобной тропинкой, тугой и твердой, покрытой сухой прошлогодней хвойной соломкой. Он делал несколько длинных прыжков и останавливался, нетерпеливо на нее оглядываясь, явно торопил. И Марина, чтоб не отставать, легко побежала. «Вот это другое дело», — как будто одобрил Бархан и помчался во весь дух, а она помчалась за ним следом так, как бегала на стометровке.
Она заметила, как Бархан свернул с тропинки куда-то вправо, и тут же увидела Тынова. Он торопливо и неуклюже поднимался ей навстречу с земли. Хотел одним рывком вскочить, пошатнулся и, ухватившись за толстый сук, выпрямился.
Бархан в восторге, что все так хорошо устроил, привел ее куда надо, не выдержал, успел еще раз подбежать к ней и, изгибаясь кольцом, все оглядываясь на нее, веселыми прыжками вернулся к Тынову. Тот, вцепившись в сук, смотрел, как она подбегает, еще не в силах остановиться с разбега, и видел отчетливо только ее широко раскрытые глаза, как слезами залитые отчаянием предчувствия встречи с чем-то ужасным.
Ей казалось, что он вот-вот рухнет снова на землю, и, подбежав, она в обнимку подхватила его, чтоб помешать упасть.
— Вы
Наконец, со вздохом невыразимого облегчения, она немного отстранилась, продолжая недоверчиво придерживать его кончиками пальцев.
— Вас хотели убить? — ее губы скривились, как от боли, она смотрела на рваную ссадину с прилипшими кое-где обрывками листьев подорожника.
Он хотел взять ее за руку, но опять слегка потерял равновесие и пошатнулся.
— Зачем вы вскочили! Ложитесь, полежите. Вас шатает.
Он заметил, что начинает улыбаться и вот-вот засмеется от нахлынувшей радости, она его поддерживала и подталкивала, и, не сопротивляясь, он сел, опираясь на локоть. Бархану такая игра почему-то ужасно понравилась. Он без толку суетился вокруг них, точно клоун у ковра, который делает вид, что помогает что-то налаживать, но, в сущности, ничего не делает.
— А вы его не убили… кто это сделал?
Он продолжал удерживать подступающий нелепый смех.
— Нет, нет… Я находился, знаете, в состоянии некоторой задумчивости.
— Это все с этим… самолетом связано? Это правда?
— Пошел уже звон?.. У меня все здорово получается. Какой-нибудь болван напьется, а меня вот шатает… Спасал кота, а тот, оказывается, заяц. Нет, вы не думайте, я не заговариваюсь, просто поскользнулся и трахнулся затылком о перекладину… или притолоку. Да у меня совсем было прошло.
— Говорите точно. Все по порядку: сначала вас догнала эта перекладина, а потом… вас кто-то ударил или наоборот?
— Именно в таком порядке. Если б меня не трахнула перекладина, он бы и замахнуться не посмел. Я бы ему такого дал!..
— Сволочь, — стиснув зубы, выругалась она и с мечтательной ненавистью продолжала: — Меня там не было, я бы ему рожу расквасила. Ну, черт с ним. Да что вы смеетесь? Вам же плохо.
— Мне? Лежу как барин на зеленом бархате, и вы около меня разговариваете. Как в раю.
— А это у вас отчего? Ожог?..
— То-то я все слышу, гарью пахнет… Знаете, там веточки летали, но теперь это все неважно.
— Глупости вы какие-то все рассказываете, темните чего-то. Вам что-нибудь грозит? Беда?
— В должности понизят, например? Да? Нет, не грозит. Не могут, потому что некуда.
— Вы еще шутите. А я чуть с ума не сошла. Мы же все из-за вас… места себе не находили… Наборный сказал… боялись, что… вы разбились, или убились, или убили, не знаю, сумасшествие какое-то. Я измучилась… просто устала…
Она отошла шага на три, рассеянно выбирая место, куда бы присесть, спокойно села, прислонясь плечом к дереву, слегка закинула голову назад, и он увидел, как кровь медленно отливает у нее от лица.
Он сам не заметил, как вскочил и вот уже стоял, нагнувшись над ней, онемев от испуга, наблюдая за тем, как ее взгляд, устремленный на верхушки сосен, медленно стал опускаться, точно следил за кабиной лифта, спускавшегося откуда-то сверху на землю. Глаза совсем закрылись на минуту и тут же снова открылись, как после долгого сна. Щеки порозовели. Она еще сонно подмигнула ему, слабо усмехнулась.
— Я в первый раз в жизни поняла, как это девицы хлопаются в обморок. Думала, это только врут или притворяются… Я-то просто устала… думать… и ждать… и думать… А чего вы встали?