Пара лебедей на Рождество

Задорожня Виктория

— Обязательно! — Бросил в ответ, скрываясь в дверном проёме…

***************

Столы накрыты. Камин растоплен. Андрей Николаевич ожидает прихода гостей на излюбленном месте. Злата рядом, листает сборник стихов. Я в пятый раз поправляю столовые приборы, и невольно наслаждаюсь рождественской музыкой, доносящейся с магнитолы, и дивными ароматами стряпни умелой поварихи. И всё бы ничего, если бы приглашенные не опаздывали на пол часа…

— Пап, не расстраивайся, хорошо? — подбадривала мужчину златовласка, периодически отрываясь от книги. — Ну, подумаешь… Не пришли! Большое дело!

Даже боковым зрением видно, что не утешают его слова дочурки. И я поник… Нет больше охоты услужить чёртовым зазнайкам!

— Милая… — Потянул

устало голос, неохотно проворачивая в руке дымящуюся кружку. — Все нормально, не беспокойся обо мне…

— А давай! Давай! — Звонко затараторила, подскочив с ковра и отбросив в сторону переплёт. — Давай всех наших созовем! А что? Пропадать такому пиршеству? Чем, скажем, Арсений Петрович, или Тамила Сергеевна хуже этих важных шишек? Или вон… — Повела глазами в мою сторону и смущённо опустила голову, от чего и мне в момент стало жутко неловко, но очень приятно! — Дмитрий, к примеру. Разве он меньше достоин красиво встретить праздник, чем дети соседской знати?

Мне от ее слов в горле ком стал! Чуть не поперхнулся! Ну что за наивная девочка… Как же додуматься до этого можно было?! И вот, совсем уж полной неожиданностью стал ответ господина…

— А давай! Димка, сделай милость, позови всех к праздничному столу!

Теперь и сомневаться не приходится… Добрым нравом лебедке было в кого пойти…

***************

Все собрались. Ребятня и старики, господа и челядь. Все, как одна большая семья. Стоят вокруг большого стола, заставленного яствами и напитками. Мелодичные звуки рождественских песен баюкают слух. Гирлянда обрамляет сияющим заревом пространство уютной комнаты. Огонь в камине греет. Нарядная ель наполняет ароматом праздника, а игрушки на ней красят настроение во все возможные оттенки радужных переливов. Хозяин имения возносит взгляд к потолку, а после склоняет голову в поклоне. Все присутствующие читают про себя молитву. И я бормочу обращение к всевышнему, своими словами. А после… Торжественно подняв бокал, Андрей Николаевич любезно пригласил присоединиться к нему остальных. Кто-то пил вино… Мы со златовлаской подняли хрусталь, наполненный вишнёвым соком.

— Дорогие мои! Рад сообщить, что это первый сочельник, который я встречу с по настоящему близкими людьми! — Искренне провозгласив тост, мужчина вызвал по правде бурный отклик в сердцах окружающих. И я… Я тоже, услышал, как гулко заколотилось сердце. Злата положила на мое плечо ладошку, и я поднял на нее чуть влажный взгляд.

— Смотри… — Робко шепнула, поведя головой в сторону ёлки. Последовал ее воле, и уставился на самую густую ветвь, на которой покачивались Наши лебеди… — Надеюсь, и через год, и через два, и через пять лет мы будем вот так вот, стоя рядом, смотреть за их нехитрый танец…

Вот так начиналось мое самое лучшее, первое, настоящее, Рождество…

****************

Гулкий возглас детей под окнами заставил открыть глаза… Многое изменилось. Миновало немало времени… Однако этот великолепный запах манит ни чуть не меньше, чем в первый день пребывания в этом доме. Свежесваренное какао и овсяное печенье… Мммм…. Повел глазом в сторону двери. Вставать лень! Однако, дел не в проворот. До начала зимних каникул остались считанные дни, и это время следует посвятить учебе. Школьные занятия я люблю… Друзей повстречал, многому научился. Да я вообще, всю свою жизнь Люблю! Люблю ремесло, к которому Арсений Петрович приучал, как родного сына, люблю экономку и кухарку, что стали советом и утешением в любых жизненных ситуациях. Люблю хозяина имения, чья доброта спасла меня однажды, и по сей день поддерживает и окрыляет… Люблю… Люблю её…

Спускаюсь по ветвистой лестнице. В гостиной как раз наряжают ель… Кажется, она ещё более великолепна, чем тогда… Обхожу ароматное рождественское дерево, и вижу, как златовласка тянется на носочках к самой пушистой ветке. В правой руке — лебедь. В левой руке — лебедка. Словно ощутив мое присутствие,

резко обернулась, встретившись с моими глазами своим небесно-голубым взглядом. Оторопела… И после улыбнулась. Как она красива! Ещё больше, чем тогда…

— Вот! — Протянула мне одну игрушку, и грациозно поднялась на носочки, демонстрируя свой неподходящий для этой цели рост. — Помоги!

Протянул руку. На мгновение они соприкоснулись. Покраснел и опустил в пол глаза, смущённо перебирая пальцами. Потянулся и с лёгкостью нашел золотой птице место. Затем — второй.

— Смотри…. Пять лет прошло с их первой встречи, а они до сих пор вместе…

Спустя 5 лет…

Снег снова лег на террасу пушистым слоем ваты. Сияющий блеск сугробов рябеет в глазах. Вот только… Теперь, по дороге в школу, мы не неслись, как ошалелые, при каждом удобном случае падая в груды белесых хлопьев… Только смотрели с умилением, и ностальгией по былому, как это делает соседская детвора. Говорили… Часто и по долгу. Иногда очень хотелось, чтобы время, отведенное до начала занятий, длилось дольше обычного. Рядом с ней мне вообще довольно часто хотелось оттянуть мгновение на как можно дольше. Злата стала другой… Как, в прочем, и я сам.

Повзрослела. Золотавые миловидные кудряшки, что когда то выбивались из-под вязанной шапки с бубенчиками, теперь спадали по плечам крупными сияющими локонами. Детское личико приобретало завораживающие девичьи черты. Небесный взгляд становился более глубоким… В переливах зарниц легко можно было утонуть. И я тонул… Тонул в них каждый божий день! Мечтая однажды, хоть на краткий миг, ощутить мягкость ее пухлых розовых губ в поцелуе. Да… Я люблю. Как бы дико это ни звучало. Люблю её с тех самых пор, как увидел на ярмарке с парой лебедей в ладошках. Первое время даже себе боялся в этом сознаться. Лишь тогда, когда понял — от себя не сбежишь. От кого угодно, но не от себя… Тогда расхрабрился. Позволил душе тянуться к ней. Конечно, не обременяя. Конечно, тихо… Про себя.

Злата вкрадчиво на меня посмотрела. И резко осеклась, забегав глазами по окрестностям. Светлые щёчки залило румянцем… Какая красивая! Это не первый раз, когда ловлю на себе ее, такой вот, смущённый, взгляд. Глупое воображение рисует мечты, в которых она отвечает взаимностью. И потому краснеет, потому стесняется… Но я всегда отмахивался от этих мыслей. Что только не привидится влюбленному парню, не имеющему ни единого шанса…

Несу ее рюкзак. Тяжёлый, как для хрупкой девушки. Мне ни по чем… Работа по дереву требовала физической подготовки, потому сил в руках хватало. Златовласка носила с собой много книг из домашней библиотеки. Они с учительницей часто оставались после уроков, и разбирали стихи. Это был один из многих поводов ценить каждое мгновение с ней… Я знал, что дополнительные занятия нужны не просто интересов ради. Злата должна была отправиться учиться в Париж по обмену. На целых два года! Изучать литературу… Каждый раз, как мне что-то напоминало о скорой разлуке — уходил в себя. Пытался отмахнуться и не думать… Но, не все так легко, как хотелось бы. Там она может встретить кого-то… Более достойного, чем местная знать, и уж тем более… Более достойного, чем бродячий пёс, которого однажды по воле случая подобрал ее отец.

— Дим… Тебе точно не тяжело? Я сегодня, кажется, перестаралась… С литературным багажом. — Искренне беспокоясь моим комфортом, девушка все же улыбалась. Она улыбалась всегда… Даже в само лицо печалям и горестям. За это… За это я, кажется, любил её ещё сильнее…

— Все хорошо. Обо мне не беспокойся. Что ж я, совсем хилый, от такой ерунды покоситься? — Закинул сумку на плечо повыше, распределяя давление. — Я помогу… Я хочу помочь, Злата. Даже если только этим… Лишь тем, чем способен.

Она с неким умилением, даже восторгом на меня посмотрела. Остановилась. И коснулась тыльной стороной ладони моей щеки, на которой теперь пробивалась довольно густая щетина.