Пара лебедей на Рождество

Задорожня Виктория

— Спасибо. Я знаю. Знаю, что всегда помогаешь мне. Мой самый настоящий рыцарь… — Чего стоит услышать такие слова от той, для кого с радостью перевернул бы мир на голову, будь такая возможность? Безмерно много… Ради этих слов. Ради нее — я научусь быть не жадным. И, рано или поздно, заставлю себя отпустить…

***************

— Дим! Привет! Снова вы чуть ли не за ручки ходите? — Начал стебаться приятель Коля, как только Злата ушла в свой класс. Да… Теперь мы учимся порознь. Её программа в разы сложнее моей. Куда мне, подсобнику столяра, за Шекспира браться? Да я и не против. Мне достаточно, правда, идти с ней вместе

в школу и домой. Находиться с ней на одном периметре.

— А не пошел бы ты к черту?! — Задорно улыбаюсь товарищу, с которым уже как пять лет нахожусь в статусе близких друзей. Ведь это он выдумал ту небылицу для Лидии Степановны, благодаря которой скостили наказание всему классу, и простили непутёвого новичка.

— А что такого?! — Вальяжно сложил локоть мне на плечо, при этом приподнимаясь на носочки. Дерзости и расторопности у Кольки было метра на два роста… А вот самого роста, увы… Разве в дутой кепке не проигрывал самому хилому парнише на физкультуре. — Ведь по тебе, как по собаке, видно! Смотришь этими своими глазенками… Фуф, дружище! Точно, что преданный щенок!

Поморщился… Раз и этот болван понимает, рано или поздно, может узнать и она… Настроение резко упало.

— Умолкни! Нето отхватишь по загривку! Понял меня? — Злостно прорычал, тем самым сменив вечно радостное выражение товарища на обиженное и разочарованное… — Прости. Прости, друг. Просто…. Я не готов сейчас об этом говорить. Наверное, даже с тобой…

******************

Занятия проходили в привычном размеренном темпе. Меня, по правде, поглощала эта обстановка. И я не мог понять, почему одноклассники так раздражённо торопили время, лишь бы скорее отправиться валять дурака. В этом мире столько всего интересного! Того, что не каждому жизни хватит, дабы самолично увидеть или ощутить… Никак иначе! Только с книжных переплётов…

Звенит колокол. Последнее занятие подошло к концу. Разочарованно выдохнул… Злата ещё не свободна. И я, по привычке, выхожу на крыльцо, минуя несущуюся к воротам толпу. Облокотился о прохладную, каменную стену. Придышался к свежему морозному воздуху… И стал ждать. Она не знала об этом. Всегда говорил, что задержался после уроков. Отругала бы меня… Улыбнулся. Такая заботливая! Как наяву слышу… "Зачем дожидался? Что ж я, сама от школы не добралась бы? У тебя работа! Арсений Петрович три шкуры спустит за опоздание!" — а я бы ждал… Не иначе. Даже если бы взялась прогонять. Мне без неё ничего не в радость. Пусть хоть так. Хоть недолго. Нести до дома её сумку, набитую литературными томами…

— Пусти! Пожалуйста, Владимир! Пусти меня немедленно! — Знакомый до боли голос резанул слух… Первые несколько секунд не мог себе поверить! Нет, это не может быть она… Но, как только дошла единственная возможность… А вдруг?! Вдруг это Злата?! — Ноги сами понеслись за угол учебного здания.

Выскочил, как из ниоткуда! И, чёрт побери проклятого ублюдка! Златовласка… Растрёпанные волосы спадают скомканными прядями по рельефу перемазанного глиной камня. Лицо залито слезами! А сволочь… Проклятый, непотребный ублюдок, прижимает ее, и тянется к дрожащим губам рыдающей девушки. Меня будто пёс дикий укусил… Себя не помнил! Они не сразу меня заметили. Но, прежде, чем Злата и проклятый аристократишка округлили глаза, удивившись моему появлению, я уже мчался со скрюченными в кулак пальцами прямо к несносной морде паршивца. Смаковал удар костяшек о челюсть! Он посмел обидеть и унизить ту, что подарила мне дыхание… И этого я ему никогда не прощу!

Один рывок. Все произошло так быстро, что я бы не смог осечься! Не промахнулся бы… Если бы… Перед ним не выскочила любимая,

прикрывая его собой.

— Дима!!! Стой!!! Не смей!!!

В глазах потемнело… Я вижу влагу, стекающую по ее щекам.

— Не смей… Не смей?

— Не смей. Я разберусь сама. Пожалуйста, ступай домой.

Осознание действительности

В глазах померкло, на душе стало настолько гадко, что в пору было задохнуться. Смотрю ей в глаза, вижу страх и боль, знаю! Чувствую, как ей эти прикосновения были противны. Так почему?! Зачем гонит?! Я ведь с удовольствием уйму этого зазнавшегося подонка! В жизни пальцем к ней не притронется! Перевожу взгляд, то на нее, то на него… В её широко распахнутых глазах застыли слёзы. На его физиономии нарисовалась злорадная ухмылка…

— Что, челядь? Оцепенел?! Не ожидал, что дама откажется от помощи рыцаря в стоптанных сандалиях? — Чёрт! Сжимаю до хруста пальцы, сцепил зубы… Готов рычать от злости и… Обиды. Мне правда было неловко от вида своей обуви, но… Я не покупал новые в этом году, а на работе старые стоптались быстро. И, хоть жалование мое было вполне приличным, как для подмастерья, я экономил… В этом году хотел сделать подарок для Златы перед ее отъездом. Когда гуляли вместе по ярмарке, она присмотрела среди старинных книг сборник Пушкина с подписью… И, хоть ценность этой книги, судя по ее выражению лица, была несопоставима с любыми суммами, торговец запросил не так и много. Спрос на подобное был невелик. Несколько месяцев… И…. Я смог бы увидеть на её лице улыбку, адресованную только мне…

— Заткнись! — Рванул в его сторону, но златовласка вцепилась мне в рукав мертвой хваткой.

— Не смей! Не смей, Дмитрий!!! — Отчего-то почувствовал себя третьим лишним. Тем, кто лишь под ногами путается. Точно вшивым щенком в непотребном наряде. В коленях дрожь пошла. Расползлась по всему телу. Стою, и ни туда ни назад не могу шагу сделать. Замер, растерянный, сломленный… Она это увидела. Взяла за руку.

— Пошли. Давай уйдем отсюда, пожалуйста. — Попросила умоляюще, и я подался. Обернулись, направившись прочь с этого мерзкого прохода.

— Лебёдка! — Пропел радостно Владимир, я повернул голову инстинктивно. Он насмешливо вздернул уголки губ. — До завтра! Мы обязательно продолжим начатое! — Сердце раздало грузный клокот. Это не красной тряпкой перед быком… Это был удар по носу дикой голодной собаке! И я сорвался с цепи… Рванул рукав с ладошек Златы, и ринулся к ублюдку. Набросился на него, как безумный… Колотил, колотил, колотил! Не слышал ни истеричных возгласов девушки, ни всхлипов поджавшего подо мной колени ублюдка, пока не почувствовал, что сзади по спине приходятся не слишком болезненные, но ощутимые удары сумкой. Обернулся, часто дыша, всматриваясь расфокусированным взглядом в рыдающую девчонку. Выдохнул… Поднялся над отпрыском знати, и не сдержался, чтобы снова его не пнуть. Последний раз…

— Ещё раз увижу тебя возле неё! Ещё хоть один раз! Пеняй на себя! Мне будет плевать, кто ты и какого рода! С раздробленной челюстью и знатный павлин, вроде тебя, не будет смотреться так благородно!

Неожиданно для меня, в ответ послышался надрывный, хлюпающий хохот.

— Идиот… Как есть — идиот! Ты только что окончательно подписал себе приговор! Себе, или всей этой семейке, если папаша твоей ненаглядной снова начнет изображать благородие. — Злата снова отчаянно всхлипнула. Переметнул на неё сбитый с толку взгляд. Прижала ладоши к лицу, и так горько взвыла, что я невольно поник. Даже слов не нашел подходящих. Ублюдок тем временем кое-как поднялся, отряхнулся, и бросил, уходя, напоследок. — Ты так предсказуем, челядь! Так предсказуем… — И ушел, оставив нас одних за подворотней воскресной школы.