Параметры риска
Шрифт:
Синь взглядом знатока осмотрел запруду, одобрительно похлопал Дана как главного строителя по плечу
и направился к густым зарослям невысокого кустарника с продолговатыми, заостренными на концах листьями: по 10–12 штук на стебле. Вытащив мачете, он принялся рубить ветви. Все последовали его примеру.
Когда на поляне образовалась внушительная груда ветвей и листьев ша-ньяна, так называлось растение, Синь положил охапку ветвей на плоский камень и, взяв бамбуковую палку, принялся молотить ею, превращая листья и побеги в буро-зеленую, перемешанную с липким беловатым соком бесформенную массу. Остальные тоже вооружились бамбуковыми
В воздухе запахло чем-то сладко-удушливым. От этого запаха першило в горле, кружилась голова. Видимо, яды действовали не только на рыб… Когда весь заготовленный ша-ньян был измочален на совесть, его, охапку за охапкой, стали швырять в запруду. Прозрачная вода быстро помутнела, приобретая грязно-зеленую окраску.
Через несколько минут на поверхность, брюхом вверх, всплыли «уснувшие» рыбки: одна, другая, третья. Синь присел на корточки под деревом и закурил свою неизменную трубочку. Всего оказалось десятка три довольно толстых, жирных рыбок.
— А кастрюли-то у нас нет, чтобы уху сварить, — с сожалением протянул Дьяков. — И засолить их тоже нечем. Мне даже в голову не пришло, что надо захватить с собой соль!
— Да, пожалуй, до вечера рыба не сохранится, — согласился Ракитин. — А жаль. Уж больно аппетитна на вид…
Но оказалось, что они все трое поторопились с выводами. По указанию Синя, Тый с Даном присели у ручья и бойко принялись потрошить улов. Хунг натаскал десятка полтора круглых голышей и положил их прямо в костер. Синь, тем временем ловко орудуя ножом, вырыл неглубокую ямку в земле, выстелил ее большим куском полиэтилена из запасов Хунга и до половины наполнил водой.
Рыбу, одну за одной, опустили в эту оригинальную «кастрюлю», и тогда Синь с помощью рогулины стал поочередно бросать в воду раскаленные на огне камни. Над «кастрюлей» с шипением поднимались клубы пара, и вскоре вода закипела. Надо было только не зевать и перекладывать камни из костра в кастрюлю и обратно.
Время от времени Синь тыкал в рыбу бамбуковой палочкой, заменявшей вилку, проверяя готовность. Наконец он поцокал языком и объявил, что рыба сварилась. Каждому досталось по три-четыре рыбки, которые оказались неплохим дополнением к скудноватому аварийному рациону.
Когда последняя рыбья голова была обглодана и Дьяков во всеуслышание заявил, что вкуснее этой рыбы ничего не едал, Синь притащил на закуску целый подол бледно-зеленых плодов, похожих на вытянутую у самого кончика сливу трехгранной формы, называвшихся «куэо». Правда, их кисло-сладкая мякоть пришлась не по вкусу Дану и Дьякову, но зато остальные потребовали добавки, благо, за ней не надо было далеко ходить.
Дерево «куэо» имело довольно своеобразный вид. Его непропорционально-тонкий ствол, словно палка, торчал из-под пышной шапки ветвей, покрытых ярко-зелеными, точно лакированными, листьями с удлинением на конце.
— Лок, спроси, пожалуйста, у Синя, знает ли он еще какие-нибудь растения, содержащие рыбный яд.
Словно поняв заданный вопрос без всякого перевода, Синь повел Ракитина за собой вдоль берега ручья.
— Кей-кой, — сказал он, показав на высокий, похожий на бузину куст, отличавшийся от последней розоватым оттенком стеблей и более мелкими ланцетовидными листиками.
Сделав еще несколько шагов, Синь склонился над растением с красноватыми стеблями и шершавыми удлиненными листьями, которое называлось нген-рам. А вот тот маленький
Рядом он обнаружил еще одно растение, называвшееся шакще, похожее на небольшой, словно завитой кустик. "Дальше в лесу будем показать, очень ядовитый плоды тхан-мат. Они совсем похожи на стручок фасоли, только маленький, кривой и внутри черный, черный зерно"… Образец каждого из ядовитых растений аккуратно срезали, бережно заворачивали в фильтровальную бумагу и укладывали в специальную папку, которую всюду таскал за собой Хунг. Шалеев записал, где, когда было сорвано растение, и сфотографировал в фас и в Профиль. (После окончания экспедиции все экспонаты будут доставлены в Ханойский сельскохозяйственный институт, где специалисты определят их родовую принадлежность и латинскую фамилию, ежели она известна. Впоследствии оказалось, что некоторые дикорастущие съедобные растения были неизвестны даже опытным ханойским ботаникам.)
Дневная программа была выполнена, и можно было возвращаться, тем более, что светлого времени оставалось мало, а до лагеря — не меньше десяти километров.
Синь тщательно залил костер водой, потом собрал пустые баночки из-под консервов и пластиковые мешочки от галет — в крестьянском хозяйстве все сгодится — и, нахлобучив кепчонку, пошел вперед, указывая дорогу. У Ракитина порвался шнурок, и, пока он связывал его, отряд, вытянувшись в цепочку, уже подошел к чаще леса.
Сейчас они- все выглядели как бывалые путешественники — в выцветших на солнце рубахах с разводами высохшего пота, с тяжелыми, набитыми экспонатами рюкзаками за спиной, сдвинутыми на затылок тропическими шлемами.
Ракитину подумалось: давно ли пресловутый пробковый шлем был символом колонизаторов, захватчиков азиатских и африканских земель? А сейчас, пожалуй, не встретишь вьетнамца без традиционного тропического шлема, обтянутого светло-кофейной водоотталкивающей тканью, с широкими, чуть покатыми, полями, обклеенными изнутри цветной байкой, с пупочкой-вентилятором на макушке и четырьмя дырочками по бокам.
…Ракитину удалось побывать на фабрике, где делают эти "пробковые шлемы". Правда, вместо пробки использовали там корень дерева «за». Тысячи его искривленных коряг плавали в небольшом живописном озере, на берегу которого расположились домики фабрики. Здесь корни вымачиваются, освобождаясь от соли (дерево растет в морской воде вдоль побережья). Затем их долго сушат на солнце, и они, избавившись от влаги, белеют и становятся легкими, как пробка.
Тогда за них берется резчик. Он работает сидя, вытянув правую ногу и используя левую в качестве рычага. Уперев корень в выемку доски, лежащей перед ним, мастер прикладывает нож-резак, похожий на пилу, заключенную в раму, и с силой продвигает вперед. Раз — тоненькая, роено в один миллиметр стружка завивается и колечко и падает на землю.
Неподалеку, за низеньким длинным столиком, сидят рядком несколько женщин в окружении выточенных по форме человеческой головы деревянных болванок, покрытых тканью. Мастерицы ловкими движениями примеряют стружку, укорачивают до нужных размеров и, смазав резиновым клеем, накладывают на болванку слой за слоем: четыре — на поля шлема, два на головную часть. Десятки бело-коричневых болванок дожидаются своей очереди на полу. За следующим столом поверх слоя стружки наклеивают тонкую сетку, а затем — водонепроницаемую ткань.