Параметры риска
Шрифт:
— Давай, Тый, давай! — подбадривали его все хором, сразу на двух языках.
Дым повалил сильнее. Стоп — поднял руку Синь. С величайшей осторожностью, чтобы не погубить зародившийся огонь, он перенес тлеющие шарики на заранее приготовленную кучку сухих веточек и волокон мха, а затем, согнувшись в три погибели, принялся раздувать алые искорки. Из шарика высунулся крохотный оранжевый язычок. Вспыхнула веточка. За ней другая. И вскоре на поляне уже потрескивал костерок.
— Ур-ра! Аи да Синь! Аи да чудодей! — воскликнул Шалеев, не в силах сдержать восторга.
Все расселись кружочком вокруг костра, развесив на рогульках отсыревшие носки, взмокшую от пота одежду. На свет извлекли баночки с консервами, галеты, кусочки шоколада — в общем, все, что входило в аварийный пищевой рацион, который каждый получил перед выходом.
— Надо бы и Синя попотчевать всем этим, — сказал Ракитин. — Достань-ка, Саша, из сумки запасной.
Но Синь от угощения отказался, как его ни уговаривали. Пока накрывали на «стол», он приволок толстое, сантиметров тридцать в диаметре, колено бамбука, аккуратно срубил с одного конца и, немного отступив от края, прорезал два отверстия — одно против другого для палочки-держалки.
Сорвав несколько широких листьев «зям», он свернул один из них кулечком, блестящей стороной наружу, и осторожно, чтобы не порвать, затолкал его в бамбуковое колено. Затем достал из сумки мешочек с рисом и, отмерив горсть, засыпал в «кастрюлю», заполнил ее на две трети водой и, заткнув отверстие туго свернутым листом, поставил на огонь.
В ожидании, пока обед сварится, Синь закурил трубку, время от времени поворачивая «кастрюлю» то одним боком, то другим, чтобы рис не пригорел. Вскоре послышалось веселое бульканье, из-под пробки выбилась струя пара, а еще минут через двадцать рис был готов. Пересыпав его на лист банана и посолив, Синь вооружился палочками и стал с аппетитом уписывать свой скромный обед.
Ракитин допил кружку зеленоватого отвара из листьев че-рынга и, подложив под голову тропический шлем, лег на спину.
Джунгли окружали поляну густой зеленой стеной. Со ствола на ствол перекидывались коричневыми канатами толстые лианы. Бесчисленные эпифиты сплошь покрывали гладкие, без ветвей, стволы деревьев-гигантов. И все это жило, сверкало, переливалось. Яркие цветы, словно огоньки, просвечивали сквозь густую листву. Струился таинственный, кружащий голову аромат глициний. Кое-где на опушке торчали обломанные стволики дикого банана с растрепанными светло-зелеными листьями.
Над поляной порхали десятки бабочек различных размеров и раскраски. Медленно кружили несколько огромных красавиц с крыльями из черного панбархата, с причудливым рисунком посредине. На куст, покрытый красноватыми цветами без запаха, спланировали две бабочки с матово-черными крылышками, украшенными загадочным узором, точно повторяющим очертания крыла. Резвились в восходящих потоках воздуха едва видимые, полупрозрачные желтовато-голубые малышки. Над Ракитиным, словно в танце, порхали три бабочки с темно-коричневыми крылышками, усеянными белыми точками.
Особенно много было маленьких, ослепительно желтых, блестевших на солнце, словно кусочки золота, и светло-коричневых, похожих на сухие листики.
Ракитин сначала пожалел в душе, что не приобрел энтомологических познаний. Однако вскоре пришел к выводу, что это даже к лучшему. Иначе вместо того, чтобы любоваться красотой великолепных созданий природы, он бы занялся их классификацией. А то бы еще кинулся в погоню за ними.
Впрочем, одну крупную, сине-черную бабочку, присевшую рядом, он все же не удержался и накрыл шлемом. Но, подумав, что с собой нет эфира, а живую ее не в чем держать, решил отпустить пленницу. Он приподнял шлем, и бабочка, вспорхнув, полетела кругами к лесу.
Ракитин задремал. Его разбудил голос Дана, как всегда строго следившего за выполнением намеченной программы.
Чтобы сэкономить время, Синь решил попытаться пройти напрямую. Но уже через полкилометра перед ними непреодолимой преградой встали густые заросли бамбука.
Он рос колоссальными пучками, по сорок-пятьдесят метров в диаметре, и пробраться между стволами было нельзя даже с помощью ножа-мачете. Коленчатые, бледно-зеленые мачты вздымались на высоту 10–15 метров, раскинув тонкие ветви, украшенные продолговатыми листьями, поражавшими своим изяществом. У подножия гигантов зеленела молодая поросль.
В Ханое, в столовой, Ракитина с товарищами не раз угощали ростками бамбука, напоминавшими по вкусу капустную кочерыжку. Но там их подавали на тарелке неинтересными бело-зелеными ломтиками. Здесь же они выглядели по-другому.
Оказалось, что в пищу можно использовать только молодые ростки, длиной не более сорока сантиметров. Один из таких побегов и срезал Синь, а затем быстрым круговым движением надрезал его у основания. Многослойная, словно на початке кукурузы, оболочка отстала, обнаружив плотную беловатую массу.
Правда, так его есть было нельзя: он очень горчил. Обычно ростки бамбука тщательно вымачивают в воде в течение суток, чтобы удалить горечь, а затем варят. В общем-то, особенной питательной ценности свежие бамбуковые ростки не имеют: слишком много в них воды — почти 90 процентов. Соответственно и калорийность всего 12 килокалорий в ста граммах. И все же это пища, а главное, пища, запасы которой в джунглях безграничны.
Молодой бамбук растет с быстротой до 50–60 сантиметров в сутки. И это его поразительное свойство человек умудрился использовать во вред себе подобным. Некогда в Древнем Китае существовала жестокая казнь. Приговоренного раздевали донага и, привязав к раме, помещали над ростками бамбука с заостренными верхушками. Побеги устремлялись вверх, постепенно впиваясь в тело, проникали все глубже, пока не пронизывали человека насквозь.
Для жителей тропиков бамбук — величайший дар природы. Это растение-благодетель. Его толстые, прочные и необычайно легкие полые стволы служат сваями при строительстве домов, трубами для деревенского водопровода. Из них делают мосты и удочки, плоты и посуду, музыкальные инструменты и ведра, детские игрушки, разнообразную мебель и бумагу высших сортов.
Канаты из крученых бамбуковых волокон не уступают в прочности прославленным пеньковым. Круглый стебель бамбука расщепляют на длинные, плоские ленты, из которых можно делать корзины, заплетать стены' и заборы, мастерить рыболовные верши, и легкие плетеные лодки. Чтобы облегчить разделку бамбуковых стволов на планки, их рядками укладывают на дороге, по которой ходят автомобили. Ракитин не раз удивлялся, слыша, как хрустит под шинами автомобиля сухой бамбук.