Парашютисты
Шрифт:
– Эх, Клинск, Клинск...- вздохнул Хлобыстнев.- И где только наша авиация?
– Авиация в бою, - мрачно отозвался Кузя, - но ты сам видел, какие у него самолеты.
– Какие?
– Не прикидывайся дурачком, Хлобыстнев.
– Не читай мне лекций. Не на политзанятиях.
– Не на полит, - согласился Кузя, - а ты соображай все-таки лучше. У него летчик в бронированной кабине сидит. А наши еще в гражданскую научились под задницу сковородку подкладывать, чтобы от захода снизу защититься. Это тебе известно?
–
– переспросил Хлобыстнев.
– Да, самую обыкновенную, на какой бабушка твоя блины пекла.
– Ну, это ты кому-нибудь расскажи.
– Точно, сковородку. Русский мужик всегда был хитер на выдумку. Но одной выдумки мало. О самолетах больше надо бы там думать, - Кузя многозначительно ткнул пальцем над своей головой.
– Ну и гусь!
– на ходу хлопнул себя по колену Хлобыстнев.- Сам чуть войну не проспал, а теперь на самый верх замахивается!..
– Я чуть не проспал?
– Не я же.
– Не совестно тебе? Дневальным был, а с заспанной рожей "в ружье!" орал.
Кузя и Хлобыстнев говорили сердито, горячо, как люди, лично ответственные за то, как началась война, какова была степень общей готовности к борьбе.
Перепалка эта была прервана неожиданно - новый рокот моторов прокатился над полем.
Метр за метром, теряя высоту, со стороны Клинска летел немецкий бомбардировщик, яростно отстреливавшийся от двух "ястребков". Превосходя тяжелую машину в скорости, "ястребки" делали отчаянные попытки увернуться от ее сокрушительного огня.
Немецкий самолет загорелся первым, все-таки успев напоследок прошить очередями крупнокалиберных пулеметов своих преследователей. Все три машины рухнули почти одновременно. Один за другим в наступившей тишине прокатились три взрыва, три огромных дерева дыма выросли на месте их падения. А над Клинском все ширилось зарево.
Парашютисты еще раз с горечью поглядели в сторону горящего города и снова двинулись в путь.
Глава 4
Вернувшись к своим, Кузя и Хлобыстнев не узнали аэродрома. За несколько часов летчики и парашютисты заровняли воронки, расчистили взлетную полосу. Дело было за небольшим - за самолетами.
Доложив начальству о результатах своего похода в Песковичи, Кузя и Хлобыстнев отдыхали, улегшись на опушке леса. То и дело тут стали появляться товарищи по роте и батальону. Вроде между прочим подойдет то один, то другой и спросит:
– Ну, как там?
Получив указание до поры до времени языков не распускать,
ребята отвечали односложно:
– Порядок.
Только голоса у них были такие, что никто даже и не переспрашивал.
– А у вас тут что?
– спросил Хлобыстнев.
– И у нас порядок. Но у нас по-настоящему.
– Что о войне говорят?
– обратился Кузя к одному из подошедших.
– Война идет полным ходом.
– Политинформация была?
– Была.
– Что сказали?
– То и сказали, что идет.
– Ты толком объясни, не виляй, - настаивал Кузя.
– По всей карте от верха до низа.
– Парень сделал охватывающее движение руками, после которого все слова оказались вдруг совершенно лишними.
– Шутишь?
Это Кузя так уж, машинально спросил, на самом же деле он поверил в сказанное и деловито прикинул:
– Серьезное будет дело.
Кузя и Хлобыстнев, поразмыслив, решили скрыть от ребят найденные на пожарище письма; пусть не падают духом. Доложили об этом Поборцеву.
Тот рассердился:
– Вы что, кисейные барышни? Приказываю - письма раздать.
– Понятно.
– Действуйте... Впрочем, отставить. Я сам.
Вечером, когда был выполнен ритуал поверки, командир роты при свете луны высыпал на разостланную плащ-палатку охапку белых треугольников. Он и в обычные-то дни был не очень разговорчив, а тут превзошел самого себя. Поглядел на вытянувшихся перед ним бойцов, на горку неотправленных писем и спросил:
– Ясное дело, товарищи?
– Ясное...- сорвалось у кого-то.
И еще кто-то буркнул:
– Так ясно никогда еще не было.
– А вот носа вешать никто команды не давал. Это ясно, по крайней мере?
– И это ясно, товарищ старший лейтенант.
– Ну вот, теперь совсем другой разговор.
– Поборцев аккуратно расправил гимнастерку, как он всегда это делал, желая показать, что все в полном порядке, в задумчивости прошелся перед строем и еще раз провел большими пальцами за ремнем так, чтобы ни одной складочки под ним не осталось.
– У кого есть какие вопросы?
– Когда будем немцев бить, товарищ, старший лейтенант?
– опять подал голос тот, кому все было ясно.
– И как теперь с самолетами?
– Что с самолетами, вы сами видели, и когда им замена будет, не знаю, но нас не оставят без техники, это я вам гарантирую.
– И парашюты сгорели?
– И парашюты. Придется пока на земле воевать. Но немцев бить будем скоро.
С наступлением темноты звуки взрывающихся бомб с новой силой докатились до леса, в котором укрылись парашютисты. Похоже было на то, что бомбили не только Клинск - всю белорусскую землю.
Первый винтовочный выстрел грянул здесь в эту же ночь: немцы выбросили десант.
Кто бывал на войне, тот знает: нет ничего более трудного, чем ночной бой в лесу. Особенно если это вообще твой первый бой. Тут уж гляди в оба, чтобы не стал он последним. А ведь очень просто: стреляют и с одного фланга, и с другого, и даже сзади. Ну а если кому-то придет в голову мысль пустить в ход гранаты, тут вообще ад начинается.
Так случилось и в этом бою. Гранаты, ударяясь о ветви деревьев, не долетали до цели, рвались над головами своих.