Парашютисты
Шрифт:
"Неужели опять считает?
– пронеслось в голове у Кузи.- Совсем забыл тогда у него спросить, помогает ли это, когда мурашки по коже. А ну-ка попробую... одна, две, три..."
Слободкин больно саданул его в бок:
– Соображаешь?
– Веселей так!
– огрызнулся Кузя.
– Десять, одиннадцать...
– Тише, чудик, умоляю тебя!
Он рявкнул это так, что передняя лошадь, которая была уже близко, нервно прижала уши.
– Раз, два, три...- Это Кузя уже не лошадей считал,
– Сейчас будем хвост рубить,- сказал Кузя опять слишком громко.
Правда, этого уже никто не заметил: высокие кованые колеса высекали из выщербленного асфальта такой гром, что можно было чуть ли не кричать. Об этом Кузя уже не успел подумать: кто-то из четверых не выдержал, дал первую очередь, хотя конец обоза еще не появился. Ну, а раз начал один, значит, все должны...
– Слушай мою команду!
На какую-то долю секунды Кузе вдруг показалось - все пропало, бездарно и непоправимо. Все смешалось, спуталось. Но очередь вспыхивала за очередью, граната летела за гранатой, обоз сперва разорвался надвое, потом обе его половины рванулись в разные стороны.
Рядом с засадой остались стоять два фургона. Ездовые, прошитые десятками пуль, не успели покинуть своих мест и сидели в тех позах, в каких их застала смерть.
– Страшно...- когда все стихло, сказала Инна.
– Слушай мою команду!
– крикнул Кузя.
– Взять только самое необходимое. И живо, живо, живенько!..
Далеко в лесу, когда пришли в себя и отдышались, Кузя спросил:
– Кто все-таки первый поднял эту заваруху?
– Паника не у нас была, а у них, слава богу,- сказала Инна.
– Значит, ты?
– Во-первых, не я...
– Во-вторых?
– не дал ей договорить Кузя. Слободкин заступился за Инну:
– Победителей не судят.
– Вы зря всполошились, я, может, благодарность хотел вынести тому, кто первый начал.
– Ну ладно, сочтемся еще славою. Давайте барыши подсчитывать,деловито вставил слово Кастерин.
Кузя присел на корточки, извлек из своих карманов и торжественно положил перед собой, как величайшую драгоценность, две банки консервов.
– А у вас что? Выкладывайте.
Оказалось, все, не сговариваясь, взяли одно и то же.
Кузя развел руками:
– Или действительно голод не тетка, или мы самые настоящие дурни... Хоть бы пару автоматов еще на развод догадались...
Все смущенно переглянулись, но Кузе не ответил никто. Голод в самом деле брал свое. Несколько банок было тут же открыто, и содержимое их уничтожено. Только после этого обнаружили, что консервы были необычные, таких еще ни разу никто из них не видывал.
– Тут чего-то хитро придумано, - покрутил перед собой пустую банку Кастерин.
– Кузнецов, глянь-ка.
Тот внимательно осмотрел банку. На донышке ее был укреплен небольшой граненый ключ, рядом имелось отверстие - точно по форме ключа. Кузя осторожно ввел ключ в скважину, повернул. Внутри что-то хрустнуло, зашипело, через минуту Кузя резко отдернул руку. Банка упала на траву и зашипела еще больше.
– Что такое?
– Горячая, дьявол, совсем огонь.
Кастерин недоверчиво поднял банку и тут же отбросил:
– Ну и немец, ну и хитер! Заводная!..
Все сгрудились над банкой. Когда она немного остыла, Кузя вспорол ножом ее дно. На траву вылилась белая, молочного цвета, кашица, а за одним дном показалось другое.
– Все просто в общем-то, - сказал Слободкин.
– Между одним и другим дном запаяли негашеную известь и обычную воду. Разделили их переборкой. Поворот ключа, вода соединилась с известью - получай, солдат, горячее блюдо.
– Он протянул Кузе новую банку.
– Испробуй.
Кузя отсоединил ключ, повернул его на пол-оборота в отверстии, консервы быстро разогрелись.
Спать легли сытые, довольные удачным налетом на немцев. Только Кузя, зарываясь в еловые ветки, проворчал свое командирское:
– По консервам-то мы спецы...
– Спи, спи, - успокоил его Кастерин.
– Без жратвы тоже чего навоюешь!
Под утро пошел сильный дождь. Кузя проснулся первым, стал расталкивать лежавшего подле него Кастерина:
– Простудишься, все простудимся так. Буди ребят! Кастерин вскочил, похлопал себя по промокшим бокам.
– Теплый дождик, пусть дрыхнут пока. А вот с этим что делать будем?
Он положил перед Кузей пачку картонных мокрых коробок.
– Что это? Галеты?
– Какие галеты! Ослеп, что ли?
Кузя взял в руки одну из коробок, повертел перед заспанными глазами и вдруг вскрикнул:
– Неужели?
– Наконец-то сообразил! Тол, самый настоящий. Ты думал, солдат Кастерин ничего, кроме консервов, не узрел в фургоне?
– Я сам в суматохе одну тушенку хватал.
– Я тоже спешил, и темно еще там было, как у негра в сапоге. Но вот видишь...- продолжал он бережно прижимать к груди мокрые коробки с толом. Кузя готов был уже извиниться перед Кастериным, но тот вдруг испуганно засуетился:
– Огонь разводи! Живо!
– Ты что, спятил? Забыл, где находишься?..
– Разводи, говорят! Если размокнет, его уже не высушишь, дьявола.
Кузя попробовал еще что-то сказать, но Кастерин почти кричал:
– Нам взрывчатка нужна, понимаешь? Сейчас просушить еще можно.
Кузя долго не мог распалить огонь - руки не слушались. Наконец из-под дыма над мокрыми ветками хвои показалось пламя. Кастерин набросал сверху валежника и аккуратно положил на него все пачки тола.
Кузя шарахнулся в сторону.