Парашютисты
Шрифт:
Долго проговорили они в тот раз с Кузей. Мрачные, приунывшие, они не смогли уснуть почти всю ночь, хотя решено было спать перед дальней нелегкой дорогой.
Слободкин дал себе слово больше не приставать к Кузе с нелепыми ребусами и сокращениями. В самом деле, детство прошло, кануло в вечность, зачем все это?
А утром Кузя подошел к Слободкину, наклонился к самому уху, сказал тихо, заговорщически, но совершенно отчетливо:
– А все-таки УМХН! Ты прав, Слобода. Слободкин обрадованно переспросил:
– УМХН?..
–
Никогда еще они не рвались так к прыжкам с парашютом, как сейчас. Там, в самолете, с парашютом за спиной, они чувствовали себя сильными, непобедимыми, грозными для любого врага.
"Скорей, скорей к излучине Днепра, к своим, к самолетам!" поторапливали они самих себя и Кастерина. "Медицину" торопить не надо было - и без того ходко шагала.
Плохо было только то, что наступила пора оторваться от Варшавки. Но напоследок они решили еще раз оставить немцу память о себе.
Кузя начал развивать возникший у него план:
– Заляжем у самой дороги и будем ждать...
– Мотоциклы опять, что ли?
– перебил Слободкин. В тоне его послышалось разочарование.
– Я твои мысли все наперед знаю, - сказал Кузя.
– Про обоз размечтался? Скажи, угадал?
– Хотя бы и про обоз.
– Ну и я же о нем! Чтобы и хлеба, и зрелищ. Так вот, значит, заляжем и будем лежать, пока обоз не появится.
– Долго ждать придется. А курсак-то пустой. Кузя рассердился:
– Курсак пустой не у тебя одного.
– Правильно!
– вмешалась Инна.
– Не будем хныкать. Не будем, мальчики?
– Дальше давай, Кузнецов, - решительно сказал Кастерин и строго поглядел на Слободкина.- Кузнецов у нас старший?
– Допустим.
– Не допустим, а старший. Слушай!- Кастерин слегка толкнул Слободкина в плечо.
– А ты говори, - глянул он на Кузю.
– Я сказал уже: выберем место, заляжем, будем караулить обоз.
– Насчет места ты не сказал, - буркнул Слободкин.
– Вот это совсем другой разговор!
– опять хотел толкнуть его Кастерин.
Слободкин инстинктивно отшатнулся.
– Тише ты его, - остановил руку Кастерина Кузя, - он ведь все равно не скажет, что у него чугун в боку. Конспиратор великий. Как себя чувствуешь, Слобода?
– Идите вы все к лешему! Про обоз давай... Кузя объяснил, как представляет себе налет на немецких обозников. План был разумный, продуманный.
– Я ж говорю - старший, - резюмировал Кастерин,
– Подходит, - согласился Слободкин. Общими силами кое-что уточнили.
– Тут самое главное - не зарваться, - сказал Кузя.
– Как говорится, вовремя приплыть, вовремя отчалить.
Когда начало темнеть и Инна закончила ежедневную перевязку, вышли из леса, подошли вплотную к шоссе, залегли в кустах. Договорились спать по очереди. Бесконечно тянулись часы ожидания.
– Ты почему не спишь?
– шепотом спросил Слободкин Кузю.
– Твой черед ведь.
– А ты почему?
– Мое время вышло уже. Я по звезде слежу.
– По звезде? Ты что, сквозь облака видишь?
– Вон там, на горизонте, светится одна.
Кузя на локтях подтянулся поближе к приятелю,
– Где?
Слободкин взял Кузину руку, показал ею на звезду, которая действительно еле теплилась на самом краешке неба.
– От меня тоже видно,- подал голос Кастерин.
– Значит, так-то вы спите?
– сказал Кузя.
– А договорились еще. Только "медицина" отдыхает, так получается? Ну, ей при всех графиках положено. Отбой!
Полежали несколько минут молча.
– А звезды уже нет,- послышался девичий шепот.
– "Медицина"?!
– Не зовите меня больше так. Я такой же человек, как все.
– Ты прелесть у нас, Инкин,- как-то очень задумчиво и мечтательно сказал Слободкин.- Ты мне напоминаешь...
– Отставить!
– на этот раз совсем решительно и властно рявкнул Кузя.
Впрочем, и без его команды так на так бы и получилось - проснулась Варшавка. Загудела, залязгала - сначала вдалеке, потом ближе, ближе и скоро вся налилась железным громом...
Опять потерян был счет часам и минутам. Скоро солнце со всех сторон начало обшаривать жидкие кустики, в которых спрятались четверо. Пекло нещадно, без перерыва, без жалости. А на кебе, как назло, ни единого облачка. Только комариная ряска между землей и солнцем. Все опухли опять до чертиков. Пожалели даже, что так близко к дороге легли, но в лесок перебраться уже не было никакой возможности, хоть и недалече он был и все время манил своей тенью.
– А какие у немцев обозы?
– наклонившись над самым ухом Кузи, спросил вдруг Слободкин.
Кузя наморщил лоб. "В самом деле, какие? Конные? Вряд ли".
– На машинах, ясное дело,- видишь, танки как шпарят. На конях разве угонишься?
– Но разведчики у них ведь верхом, ты же знаешь.
– Да-а... Ну, не будем гадать, посмотрим.
Когда солнце было совсем высоко, на шоссе вдруг неожиданно стихло. Наверное, добрых полчаса стояла полнейшая тишина, даже комары куда-то исчезли.
– Может, зря стараемся?
– неожиданно громко спросил Кузю Слободкин.
– Тише ты, чертушка!
– цыкнул на него Кузя.
– Молчи и слушай.
– Я молчу.
– И слушай, тебе говорят.
– Ну, слушаю.
– Я слышу уже,- встрепенулась Инна. Все насторожились. Кузя привстал на корточки и тут же снова резко припал к земле.
– Обоз!..
Из-за поворота дороги прямо на них двигались крытые фургоны, в которые были впряжены гигантские рыжие лошади.
"Опять рыжие",- подумал Кузя и почему-то глянул на Слободкина. Тот неотрывно смотрел на фургоны и беззвучно шевелил губами.